Белая масаи. Когда любовь сильнее разума. Коринна Хофманн
считала себя достаточно крепкой, но тут выясняется, что мне это не по силам. Присцилла, наоборот, в два-три приема закидывает канистру на голову и легкой походкой идет к хижине. На полпути она встречает меня, подхватывает мою канистру и так же легко несет домой. У меня уже болят пальцы. Стирка в холодной воде со швейцарской тщательностью вскоре дает о себе знать: костяшки пальцев стерты. Ногтям конец. Когда у меня начинает болеть спина, я сдаюсь. Присцилла доделывает работу за меня.
Уже вторая половина дня, а мы еще ничего не ели. Да и что есть? Запасов мы не держим, иначе дом станет пристанищем жуков и мышей. Приходится каждый день закупаться в магазине. Несмотря на сильную жару, мы отправляемся в путь. Это полчаса ходьбы, если только Присцилла не будет останавливаться поболтать с каждым встречным. Здесь принято всем говорить: «Jambo!»[3], а затем рассказывать о житье-бытье.
Наконец мы на месте. Покупаем рис, мясо, помидоры, молоко и даже мягкий хлеб. Теперь нужно проделать долгий обратный путь и приготовить еду. К вечеру Лкетинга так и не объявляется. Когда я спрашиваю Присциллу, знает ли она, когда он вернется, она смеется и говорит: «Я не могу спросить об этом у масаи!» Измученная непривычной работой на жаре, я прилегла в прохладной маленькой хижине. Присцилла не спеша начинает готовить. Наверное, я так устала, потому что ничего не ела весь день.
Я скучаю по своему масаи, без него мир интересен лишь наполовину. Наконец незадолго до наступления темноты он грациозно подходит к хижине, и я слышу уже знакомое: «Привет, как дела?» Отвечаю с ноткой обиды: «Не особенно!» Он удивлен: «Почему?» У него такое лицо, что я решаю не начинать разговор о его долгом отсутствии – это приведет только к непониманию и возможным недоразумениям, учитывая наш уровень английского. «Живот болит!» – говорю я. Он улыбается: «Может, это малыш?» Смеясь, отвечаю, что нет. Вряд ли масаи знает о существовании противозачаточных таблеток.
Бюрократические препоны
Мы ищем отель, где, как говорят, остановился масаи со своей белой женой. Не могу себе этого представить, но мне было бы очень любопытно кое о чем расспросить эту женщину. Но когда мы встречаемся с ними, я разочаровываюсь. Этот масаи выглядит как обыкновенный чернокожий мужчина, без украшений и традиционной одежды, в дорогом, сшитом на заказ костюме. Он на несколько лет старше Лкетинги. Женщине тоже сильно за сорок. Все говорят одновременно, и Урсула, немка, спрашивает: «Вы хотите переехать сюда и жить с этим масаи?» Я отвечаю утвердительно и робко интересуюсь, какие могут быть аргументы против. «Знаете, – говорит она, – мы с мужем вместе уже пятнадцать лет. Он юрист, но немецкий менталитет ему все еще достаточно трудно понять. А теперь взгляните на Лкетингу: он никогда не ходил в школу, не умеет читать и писать и почти не говорит по-английски. У него нет ни малейшего представления о нравах и обычаях Европы и в особенности об идеальной Швейцарии. Все это с самого начала обречено на провал!» Она добавляет, что здесь у женщин
Привет! (