Тот, кто утопил мир. Шелли Паркер-Чан
волосы упали волной на лицо и скрыли мир.
Затем он понял, что над ним кто-то стоит. Знакомая невысокая фигура, некрасивое лицо над золотом доспехов. Восходящее солнце озаряло силуэт со спины.
Оюан был слишком измотан, чтобы ощутить ненависть. Он просто понял, кто это.
– Ты.
Руки, державшие его, сжались, карая за такое неуважение.
– Я, – согласился Сияющий Король. – Прости, что приказал держать тебя, но осторожность лишней не бывает.
В его юном лице не было мягкости, однако и жестокости тоже не оказалось. Оно сияло жизнерадостной силой, которой Оюан не понимал. Очевидно, сам он подобных чувств никогда в жизни не испытывал.
– Хочу сберечь свои оставшиеся конечности.
Чжу Чонба – вот как его звали, вспомнил Оюан. Монашек. Это он тогда, в Иньтяне, с отрубленной рукой повалился к ногам генерала… Если бы Оюана не держали, он бы вцепился Чжу в горло. Прыгнул бы – и тут же, как когда-то Чжу, рухнул бы на колени в крови и грязи. Он с горечью подумал: есть невольное милосердие в том, что ему не дают напасть.
– Ничего личного, – сказал ему Чжу. – Мы с Чжанами стали более близкими соседями, чем хотелось бы. А мне не хватает сил разбить их в одиночку. Вот я и подумал: если объединиться… – Он пожал плечами. – Сказано – сделано.
До генерала не сразу дошел смысл слов Чжу, а когда дошел, показался абсурдным. Ведь он убил Шао, разве это не решило одним махом все проблемы?
– Ты отбираешь у меня армию. – Сквозь забытье пробилась боль. – Ты отбираешь у меня судьбу.
Чжу обернулся к нему. Широкий лоб, решительный рот, острый подбородок. Ни тени щетины, как и у самого Оюана, загар темный, точно панцирь насекомого. Это было жесткое лицо, но на миг оно смягчилось.
– Мне ваша судьба ни к чему. У меня своя есть. И войско я вовсе не отбираю, а заимствую на время, чтобы разбить Чжанов. Покончив с этим, мы с вами отправимся на север, в Даду, где разобьем Главного Советника и центральную армию. Это и так входило в ваши планы. Затем, после захвата столицы, я дам вам убить Великого Хана. – Солнце, поднявшись над золотым шлемом Чжу, сверкнуло в глаза Оюану. – Вы ждали отмщения… сколько лет? Сможете подождать еще чуточку.
Оюану каждый день – каждый час, каждый удар сердца – был невыносим. Трудно и страшно поверить, что ждать настолько больно. Чжу не понять. Ибо поверить в такую муку, какую испытывал Оюан, может лишь тот, кто сам ее пережил. Оюан знал это по собственному опыту. Он страшился того, что замыслил сделать с Эсенем, собирался с духом. Каждый миг ожидания казался маленькой смертью, но это ни в какое сравнение не шло с тем пламенем, которое сжигало его сейчас.
Оюан понял – и чуть не сгорел от стыда, – что готов на что угодно, лишь бы вернуть себе армию. Он бы упал на колени и умолял Чжу войти в его положение, если бы верил, что это поможет. Ползал бы и унижался на глазах у обеих армий, ибо что значит честь в сравнении с болью?
Но у него нет власти. Откупиться Оюану тоже нечем, а его честь ценна разве что ему самому.
– Я