Дождись меня в нашем саду. Ульяна Черкасова
как у других. Только сожаление и печаль. – Я родился уродом. Про́клятым княжичем. У молодой, прекрасной Белой Лебёдушки, которая только-только вышла замуж за принца, у будущей королевы Рдзении не могло быть такого брата. Люди стали шептаться.
– Почему?
Не то чтобы сплетни о Матеуше Белозерском, про́клятом горбуне, не были известны Велге. Но она слышала их в Старгороде от матушки, нянюшки, от кухонных девок. Все в Старгороде ненавидели Белозерских, а больше всех их ненавидели Буривои. Так уж повелось много веков назад, когда их предки повздорили.
Другое дело – рдзенская столица, где князья Белозерские всегда обладали влиянием и властью.
– Потому что… за год до моего рождения Венцеслава развелась с первым мужем. Он был Охотником, которого обвинили в колдовстве.
– Не может быть.
– Почему же? – Матеуш впервые за долгое время искренне улыбнулся.
– Ей позволили развестись?
– Забавно, что тебя это удивило больше, чем то, что её муж оказался колдуном.
Велга растерялась:
– Просто… развод… для женщины. Её же никто после не возьмёт замуж.
– Только не Белую Лебёдушку. – И снова в бархатном голосе прозвучала горечь. – Она… Королева Венцеслава в молодости была самой завидной невестой Рдзении. Дочь королевского советника и первая красавица. Принц был счастлив на ней жениться. Да и приданое у неё, – Матеуш неожиданно лукаво взглянул на Велгу, – богатое.
– Какое же?
– Старгород.
– Старгород? – Её голос прозвучал едва слышно, нежно, словно она позвала по имени любимого. Точно губы поцеловали каждый слог: Стар-го-род.
Резкое слово. Грозно рычащее, ощетинившееся копьями из-за высоких стен детинца, горделивое, звенящее толстой мошной. Но не для неё.
Конечно, Велга знала, что двадцать пять лет назад Старгород вырвался из-под власти Ратиславии и присягнул на верность Рдзении. Но это решило вече, а не какая-то княжна, которая даже ни разу не ступала на берег Вышни.
– Но это же вече решило, что Старгороду будет лучше в Рдзении.
Отец часто говорил об этом, обычно с издёвкой или даже гневом. Тогда в городе правил посадник Великого князя – не Буривой, не Белозерский, просто какой-то доверенный ратиславского правителя. Его сбросили с Сутулого моста, когда он попытался подавить восстание.
Нянюшка говорила, в тот год реки стали багровыми от ратиславской крови. Пришли рдзенцы. Ушли ратиславцы. Старгородцы себя ни теми ни другими не считали.
– Венцеслава предложила Старгороду низкие налоги и выгодные торговые пути.
– Батюшка рассказывал что-то такое… – Велга прикусила губу, едва не проболтавшись.
– Что?
Она замотала головой.
– Что такое? – Матеуш нахмурился, видимо посчитав, что она умалчивала какой-то страшный секрет. – Прошу, расскажи. – Его взгляд стал обеспокоенным.
– Не могу повторить то, что говорил батюшка. Это неприлично, – смутилась Велга. – Но если…