Мышьяк. Егор Николаевич Плескачев
й же ты шустрррррый! – упершись лбом о грудь спасителя проговорила дама, – Ты м-меня спас! А, Йося, я стакан уронила. И – ИК- извини.
– Марго, возьми себя в руки, прошу тебя!
– К-кто? – фыркнула гостья – Белль Дюк!
–Что, прости?
– М-меня зовут Белль Дюк! Маргарита – это мещанское имя, в нем совершенно эстетики никакой нет, понимаешь? Это какой-то вузет редикюль! А теперь послушай – Белль Дюк! Белль – означает прекрасная!
– А, Дюк?
– А Дюк – это фамилия моя, Йося. Ты фто, не помниф, а Йося?
С этим нежными словами женщина максимально близко приблизилась к лицу Иосифа, да так, что по дыханию из её рта мужчина мигом определил весь спиртовой букет, вливавшийся в него за сегодняшний вечер. Простым разговором тут и не пахло. «Белль Дюк», своими разгоряченными движениями, давала понять, что испытывает, в данный момент особо жгучий интерес к нашему герою.
– Ох, Йооося, – шептала на ухо Маргарита, – Вспомни прошлое, хоть на минутку. Вспомни, как тебе было хорошо. Как у классика – Мороз и солнце, день чудесный, чего так дышишь, друг прелестный?
– Мне кажется не совсем в тему, да и у Пушкина подобных строк я не помню. Пожалуйста, Маргарита, прошу тебя, слезь. Сейчас придет Ардалеон, он отошел совсем ненадолго.
– ДА ЧИХАТЬ Я НА НЕГО ХОТЕ…. – рука Иосифа мгновенно оказалась у рта Маргариты, не дав возгласу женщины завершится. Но ответ от прекрасной Бэлль Дюк не заставил себя долго ждать и, дождавшись удобного момента, мадам смачно укусила Йосю за руку.
Бешеный хохот Марго и душераздирающий крик Иосифа создали звонкую кривую ноту, донесшуюся до ванной комнаты, где, заматывая лоб длинной медицинской лентой, у зеркала стоял Ардалеон Александрович.
–Че у вас там, а?! – крикнул Ардалеон, не отрываясь от процесса мумификации, – Маргош, все олл райт?
–ДА, КОТ! ВСЁ ВЭРИ ВЭЛ! – прокричала Маргарита и залилась хохотом.
–Прошу вас, говорите, как можно тише! Умоляю! Это не моя прихоть, понимаете? Если бы я сам решал, ну, если бы у меня был дом собственный, тогда бы, конечно, само собой, я позволял бы кричать во всю глотку. Дело в том, вы понимаете, я же не один, я…
Три быстрых удара о дверь разнеслись по всей квартире. Спустя две секунды они повторились и с точно таким же промежутком повторялись до того момента, пока Иосиф не открыл дверь. За порогом стояла пенсионерка. Первое, что можно было подумать о ней, так это то, что со времен начала пионерии она никогда не раздевалась и не переодевалась. Пиджак черного цвета был одет на, уже выцветшую, желтую рубашку, расстегнутую сверху на две пуговицы, освобождая место красному банту. Седые волосы её были собраны в пучок, на носу красовались очки с прямоугольными оправами, а в руках находилась книга, напоминавшая Иосифу классный журнал.
– Зачем, действительно, Зачмыряев, отправлять деньги на укрепление фасада, дабы сделать его звуконепроницаемым и обеспечить соседям полную тишину в любое время дня и ночи? Ведь можно сотрясать весь дом, орать, словно их там, понимаешь, режут, наконец, стонать, прости Господи! Вы думаете о маленьких детях в соседних квартирах? Вы думаете об уставших пенсионерах? Я слушаю, вас, Зачмыряев!
– Валентина Ивановна, п-прошу прощения, больше этого не повторится.
– Я очень на это надеюсь, Йося. Ведь сам, понимаешь, когда ушел от меня дед мой, то нет мне покоя. Хоть таким делом полезным занимаюсь, слежу за подъездом родным.
– Мои соболезнования, Валентина Ивановна, – доставая платок, одновременно оборачиваясь на Маргариту, «выплюнул» Иосиф, – очень грустно, когда люди уходят, но он всё равно вечно будет с вами.
– Типун тебе на язык, к молодой он ушел. Гнида. Не, ну чем я его не устроила? Ну, душа в душу, 3 года вместе жили. Он слесарь-электрик, я продавщица-консультант. Ой, знаешь какие, вот какие я продавала жилетки на первое сентября! Вмиг разбирали! А Сережа мой… Зачмыряев, че вы мне подмигиваете?
– Прошу прощения, Валентина Ивановна, я это не контролирую, – собирая платком пот со лба, сказал Йося.
– Твоё операторство тебя доведет, Зачмыряев. Нет бы, как все мужики, на заводы, производство, фабрики. Пошел на свое телевидение. А теперь и дерганый!
–ЗАЧМЫРЯЕВ! – пронеслось по всей квартире звонкое слово, замотанного Ардалеона, который уже любовался значком юного октябренка на груди Валентины Ивановны, – Родной, а чё ты не зовешь к нам такую милую даму? Позвольте представиться, Ардалеон Александрович Кварталовский. Пользуясь случаем, приглашаю вас в Останкино на ближающую съемку программы «С добрым утром, товарищи! Утренняя аэробика». Пока что, в качестве зрителя.
Валентина Ивановна хихикнула и мгновенно засмущалась. Она даже не обратила внимания на перевязанный лоб и часть макушки мужчины, пластырь на побагровевшем носу, а так же фингал под правым глазом – его харизма моментально накрыла старушку бешеной волной. В таком же полуэкстазном состоянии она повернулась и собралась уходить.
– Куда же вы? Возьмите визитную карточку!
Дрожащими руками Валентина Ивановна забрала