Секрет кладбищенского дуба. Елена Маркина
ий друг двух семей ‒ юноша, прозванный Квазимодо в честь легендарного персонажа Гюго, хотя внешность его сильно отличалась от оригинала.
Женщины загрузили чёрную «ауди» всем сладким, мясным и спиртным, что имелось в доме. Лера села за руль. Лесной воздух был невероятно свежим. Ветер, продувавший салон автомобиля через открытые двери и окна трепал волосы. Было холодно, но Валерия любила холод и чувствовала себя в раю. Да, она была по-настоящему счастлива.
Когда Квазимодо обнаружил, что компания забыла специальную сумочку с бокалами внутри, он отправился в дом. Спустя семь минут его отсутствия недовольной Жене пришлось пойти за ним. Евгения застала юношу, стоящим посреди кухни с очень напряжённым выражением лица. В руках Квазимодо держал нужную сумку, но с места не сдвигался. Он к чему-то прислушивался.
‒ Что с тобой? ‒ тихо спросила Евгения.
‒ Кто-то из них опять был здесь, ‒ ответил юноша и зажмурил глаза. ‒ И до сих пор где-то рядом.
‒ Опять старик?
‒ Нет… это та новая энергия, о которой я говорил тебе позавчера. Скорее всего, это молодая девушка.
‒ Какой бред! Квазимодо, мне надоело это! ‒ лицо Жени исказилось яростью.
‒ Я попрошу своих людей прочесать весь дом и лес вокруг после того, как они освободятся сегодня вечером.
Евгения тяжело вздохнула. Она вышла в коридор, достала из сумки ежедневник, вырвала из него лист и написала:
«Я знаю, что вы здесь и что вас двое. Убирайтесь из этого дома к чёртовой матери, забудьте навсегда дорогу в это место, или вам обоим будет очень плохо. Я устрою вам что-нибудь похуже смерти. Мёртвые тоже могут страдать.»
Не задумываясь о том, как её муж, брат или слуги отреагируют на письмо с таким нестандартным содержанием, Женя булавкой прикрепила записку к обоям рядом с входной дверью.
Объяснив Лере свою задержку тем, что сумка с бокалами оказалась вовсе не там, где они ожидали, поэтому на поиски было потрачено так много времени, Женя и Квазимодо сели в машину, и компания спокойно отправилась отдыхать на природу.
Глава 1
Раннее-раннее утро, такое, когда небо ещё не успело поддаться влиянию сонного красного солнца, но уже перестало быть абсолютно чёрным и лишь немного холодно сверкает предстоящим днём, ‒ лучшее время для начала путешествия на своём автомобиле. Загородные дороги совсем пустые, потому что желающих поспать подольше всегда больше, чем желающих миновать все пробки и приехать раньше. Вы попадаете в особенный мир, совсем далёкий от будничной обыденности. Вокруг спящие поля: пустые, или дикие, или засаженные пшеницей, гречкой, подсолнухами, кукурузой. Они тянутся во все стороны красочными гигантскими полотнами, на которых время от времени мелькают пятнами одинокие тёмные домики, трактора, поднимающие вслед за собой пылевые облака, лениво пасущиеся коровы, козы, овцы, важно прогуливающиеся курицы и гуси. Мелькают придорожные мотели со странными названиями и грязными вывесками и одинокие заброшенные автозаправочные станции. И над всем этим постепенно, с особенной божественной гордостью сменяет свои краски небо: розовея, краснея, желтея. Венера остаётся последней звездой, но вскоре и она начинает тускнеть и спокойно уплывает за горизонт.
Лето в этот раз было непривычно холодное. Небо было покрыто дружелюбно кучковавшимися облаками, с которыми не расставалось ни на минуту, а если их количество вдруг уменьшалось, то ветер приносил новые так ещё и в большем объёме. Ветер был по-настоящему сильным: гудящий в ушах, он заставлял стекла в окнах трещать, открывал и закрывал двери, рвал ветки на деревьях, и МЧС только и успевало предупреждать о том, что он становится всё сильнее. Дождей было не слишком много, но если они были, то никогда не проявлялись в виде спокойных летних грибных дождей, а превращались в чернеющие грохочущие и мечущие ливни, уничтожающие урожай.
Но мы вернёмся к нашему утру. К по-настоящему холодному утру, с пронизывающим ветром и медленно, но верно сереющими тучами. Но Майя, абсолютно безразличная к собственному комфорту, стояла в одной майке, в которой проснулась. А ведь под её ногами бурлила река, добавлявшая особый мокрый озноб и запах травянистой гнилости. В любом случае Майя не чувствовала ни первого, ни второго.
Она добралась сюда автостопом, с помощью одной семьи, решившей насладиться всем тем, что предлагает нам летнее утро в три часа ночи и что было описано выше. Вокруг девушки не было ничего, кроме диких полей, буйной реки, старого моста, дороги с неоднородным пятнистым асфальтом и леса, чернеющего совсем вдалеке, словно в иной жизни. По всей земле мягко расстилался туман, из-за которого всё было расплывшимся и нечетким. Майя Воробьёва была совсем одна.
Руки девушки почти срослись с перилами моста. Она стояла, как статуя. Не двигаясь и даже не моргая. Бледная. Больная. Не имеющая ничего общего с оживающим вокруг неё миром.
По лбу, спине, груди стекал ледяной пот. Ветер трепал и запутывал её жидкие белые волосы. Ноги потяжелели. Кишки сжались в страшном спазме. Грудь будто обвивала колючая проволока. Она почти не дышала, но сердце билось в диком ритме. Оно больно отдавалось в кончиках пальцев,