Другой взгляд на Сталина. Людо Мартенс
type="note">{3}.
За первые пять лет XX века в европейской части России произошло несколько сот крестьянских бунтов. Имения и поместья сжигали, помещиков убивали. Эти выступления всегда носили местный характер, полиция и армия безжалостно подавляли их. В 1902 году произошли повстанческие выступления в Харькове и Полтаве. В выступлениях приняли участие сто восемьдесят деревень, произошли нападения на восемьдесят помещичьих имений. После крестьянских мятежей в Саратове и Балашове военный комендант отмечал:
«С поразительной жестокостью крестьяне разрушали и сжигали все, не уцелел ни один кирпич. Все было разграблено: пшеница, мебель, домовая утварь, посуда, покрытие крыш – другими словами, все, что можно было забрать, было утащено, а то, что осталось, было предано огню»{4}.
Это нищее и невежественное крестьянство было брошено в Первую мировую войну, во время которой царь, все еще чтимый большинством крестьян наравне с Богом, намеревался завоевать новые земли, в основном в Средиземноморье. Россия потеряла в Первую мировую войну около двух с половиной миллионов человек, в основном призванных в армию крестьян. Привычный уровень нищеты был усугублен военными разрушениями и многочисленными людскими потерями.
Но в феодальной России к концу XIX века возникли новые производительные силы – на больших заводах, на железной дороге, принадлежавших большей частью иностранному капиталу. Жестоко эксплуатируемый, высоко сконцентрированный рабочий класс под руководством партии большевиков стал ведущей силой в борьбе против царя. В начале 1917 года главным требованием всех революционных сил было окончание преступной войны. Большевики призывали к немедленному миру и разделу земли. Полностью отжившая реакционная царская система внезапно пала в феврале 1917 года. Власть захватили партии, намеревавшиеся установить более современный буржуазный режим. Их лидеры были тесно связаны с английской и французской буржуазией, заправлявшей в антигерманском союзе.
Сразу же после образования буржуазного правительства представители «социалистических» партий, один за другим, вошли в него. 27 февраля 1917 года Керенский был единственным «социалистом» среди одиннадцати министров старого режима{5}. 29 апреля эсеры, меньшевики, народные социалисты и трудовики проголосовали за вход в правительство. Четыре партии в большей или меньшей степени последовали за европейским социал-демократическим движением. 5 мая Керенский стал военным и морским министром{6}. В своих мемуарах он подытоживал программу его «социалистических» друзей:
«Ни одна армия в мире не может позволить себе начать обсуждение целей, за которые она сражается… Для восстановления их боевых качеств мы должны преодолеть их животный страх и отвести их сомнения ясной прямой правдой: вы обязаны принести жертву ради спасения страны»{7}.
На самом деле «социалисты» посылали крестьян и рабочих на бойню, жертвуя ими ради капитала. И вновь сотни тысяч были преданы закланию.
В
Sidney and Beatrice Webb. Soviet Communism: A New Civilisation? Second edition (London: Victor Gollancz, 1937), p. 531.
Alexander Kerensky. Russia and History’s Turning Point (New York: Duell, Sloan and Pearce, 1965), p. 220.
Alexander Kerensky. Russia and History’s Turning Point (New York: Duell, Sloan and Pearce, 1965), p. 248.
Alexander Kerensky. Russia and History’s Turning Point (New York: Duell, Sloan and Pearce, 1965), p. 277.