Измена. Не с тобой. Аглая Алая
олжно быть идиотская шутка. Тупой пранк. Розыгрыш. В мире же постоянно разыгрывают известных людей. А потом выкладывают ролики в сеть.
Только я не известная персона. И кому нужно разыгрывать меня на публику?! Оглядываюсь вокруг: люди за соседними столиками в кафе сидят и мирно разговаривают.
Вот парочка улыбается, парень убирает нежно локон своей девушки за ухо, и с любовью смотрит на неё.
А в этот самый момент мой мир начинает рушиться. По крошечному кирпичику скатываясь вниз.
Всё то счастье, весь дом, который я построила, покрывается трещинами от чьих-то злобных жестоких слов.
Я ведь понимаю, что это не розыгрыш. Здесь нет скрытых камер, и никто сейчас не выпрыгнет из-за угла. Это может быть правдой.
Это правда. Признайся, Тая, что это так…
Я ведь получила другое электронное письмо, и это его я хотела открыть. Но почему тогда щелкнула мышкой на незнакомый адрес? Я ведь никогда этого не делаю. Не беру трубку с незнакомым номером, не открываю писем со спамом и не перехожу по непонятным ссылкам…
Но я, видимо, этого ожидала. Как будто уже знала до того, как кликнуть по кнопке, что там меня ждёт. Предчувствовала.
Приговор. Всей моей прежней счастливой жизни.
Я нахожу в себе силы и отпиваю глоток остывшего чая. Я не буду воспринимать какие-то бредни всерьёз.
Это не бредни, и ты давно этого ожидала, – словно шепчет мне внутренний голос.
Открываю второе письмо, из клиники. Я ведь на самом деле его так ждала! Чтобы убедиться в результате. Вчитываюсь в цифры.
Анализ на ХГЧ. Больше двадцати пяти.
У меня всё расплывается перед глазами. Но уже от слюды, от слёз. Я так долго этого добивалась. Я плачу. Но почему эта радость такая солёная?
Тихий всплеск уведомления. Новое письмо с того же незнакомого адреса.
Сердце стучит в голове: не жми, не жим, не жми!
Но мои руки не слушаются разума. Только сердца.
Только моего чёрного страха.
Щёлк. Прямо в теле письма открывается фото.
Мой муж. Мой любимый. Вся моя жизнь. Платон Луганский. Сидит рядом с красивой ухоженной женщиной. За столиком в ресторане. И она, приобняв его за плечи, что-то шепчет ему на ухо. Он улыбается куда-то мимо камеры.
«Хочешь ещё фото? Или видео? Они будут…Надо только немного потерпеть…» – надпись под фото…
Ну подумаешь, какое-то дурацкое фото. Но я же понимаю, что это не просто фото. Я вижу взгляд мужа, которым он смотрит на эту женщину. Ласкает её. Вижу, как она смеётся, запрокинув голову. Открыв на всеобщее обозрение свою длинную тонкую шею. С кулоном.
Увеличиваю картинку.
Таким же, как у меня. Который мне мой муж делал на заказ у ювелира. И до этой секунды я была уверена, что такого второго больше не существует: половина золотого яблочка и половинка платинового сердечка.
Любовь и Ева. Два в одном.
«Ты для меня единственная женщина в этом мире», – всегда говорил Платон, и в тот самый раз, когда застёгивал цепочку на моей шее.
Я даже сейчас помню его тёплое дыхание на своей коже.
Машинально моя ладонь ложится на ямочку между ключицами, проверяет драгоценный подарок.
Он на месте. Только второй такой же, идентичный, я сейчас вижу прямо перед собой на экране.
И почему вдруг мир вокруг вдруг становится ярко-алым? Растекается лепестками мака по белоснежной скатерти.
Я что, пролила сок? Но я не заказывала сок…
И я не могу больше дышать, я задыхаюсь, я вдруг понимаю, что это я растекаюсь алыми разводами: весь подол моего белого платья просто пылает.
Оглядываюсь по сторонам. Посетители всё так же улыбаются, переговариваются между собой. Жизнь идёт свои чередом.
– Девушка, вам плохо? – слышу я голос, доносящийся до меня словно из другого мира, из другой жизни.
С непониманием поворачиваю голову, вижу над собой белое расплывчатое пятно: это, видимо, лицо официанта, который принёс мне моё любимое пирожное «Красный бархат».
Я ведь хотела отпраздновать радостное событие. Я ведь не сомневалась, что будет в этом письме из клиники. Я просто решила удостовериться и убедиться наверняка.
И вот теперь всё моё белоснежное платье расплывается алым бархатом, и я чувствую, как уплываю в другое измерение…
– Скорую, скорее! У девушки кровотечение! – слышу я удаляющиеся и затихающие вдали голоса, пока сама не погружаюсь в какой-то тяжело-тягучий сон.
Оцепенение…
1
Я лежу в белоснежной палате, которая ослепляет меня, давит.
Я недавно очнулась, и даже не хочу спрашивать у докторов, что со мной произошло.
Я слишком боюсь услышать ответ.
Хотя я и так знаю его заранее… Так к чему задавать лишние вопросы?
Но, похоже, я не смогу избежать сегодня очередного