Дороги воронов. Энджи Эфенди
пока Валентайн закончит ритуал, но при этом всё равно хотел побывать при начале происходящего, чтобы понять, кому Валентайн будет молиться.
Тот встал на колени посреди круга, созданного из вбитых в землю шестов с горящими свечами наверху. Марв прозаически подумал, что теперь на коленях блестящих штанов Валентайна останутся зелёные пятна от травы. Валентайн протянул руки куда-то к небу:
– О, Геката, откликнись на зов страждущего!
Затем он сцепил пальцы вместе, опустил голову и что-то тихо забормотал. Никто, увидев его в этот момент, не подумал бы нечто иное, как то, что это католик опустился на колени для благочестивой молитвы. Любопытство Марва было удовлетворено, откуда-то подул пронизывающий ветер, пора было уходить. Простая логика подсказывала, что Валентайн подождёт, пока догорят свечи, иначе бы он нанял Марва и для того, чтобы нести шесты обратно. Внезапно миссис Фабер тихо вскрикнула. Марву не потребовалось и секунды, чтобы понять, куда она указывает – на верхушке менгира сидел воробей.
Марв припомнил, что в самом деле никогда не видел, чтобы на менгир садились птицы, хотя и не посчитал, что это было достойно такой реакции. Однако, в течение пары секунд ещё пара воробьёв, прилетевших из леса, уселась на менгир. Туристы потянулись к менгиру, вытянув перед собой телефоны, которые явно записывали происходящее. Не приходилось сомневаться, их привлекли не столько воробьи или обряд Валентайна, сколько чуть дрожащая рука миссис Фабер, которой она указывала на менгир.
Но, положа руку на сердце, поведение воробьёв в самом деле было странным. Верхушка менгира представляла собой четырёхугольную пирамиду, птицам было неуютно, они ежесекундно перепархивали с места на место, стараясь найти наиболее устойчивую позицию, но таковой не существовало. Стало темно, солнце затянула небольшая туча. Мистер Ходжес как-то сказал ему, когда Марв пожаловался, что небо внезапно затянули тучи и он пока в баре переждёт непогоду: «Это Англия, парень, здесь дождь может пойти во время засухи, метели и другого дождя».
Закапали первые капли дождя, воробьи наконец сразу втроём вспорхнули с места и снова улетели в лес. С громким шипением свечи на вершинах шестов стали гаснуть. Валентайн так и не шевелился, он продолжал что-то бормотать, склонив голову. Марв прикинул, стоит ли ему остаться. Если свечи не сгорят, то со своим врождённым изяществом Валентайн убьётся шестами, которые попытается нести вместе со свечами. Марв кинул взгляд на тучку, пытаясь сообразить, сколько ещё будет идти дождь, и запоздало пожалел, что не сообразил заснять воробьёв, камера на его телефоне всё-таки была. Тучка была какой-то жалкой, тонкой и рваной, ещё одним чудом было то, что из неё вообще закапал хоть какой-то дождь. Снова подул ветер, тучка поменяла форму и стала напоминать голову, из которой растут крылья.
«Чёртова тварь! Думаешь, я ослеп, не вижу, что у тебя даже не рога, а крылья из башки растут с двух сторон?».
Голос прозвучал так отчётливо, что Марв не был уверен, что он не раздался в