Страсти революции. Эмоциональная стихия 1917 года. Владимир Булдаков

      ПОЧЕМУ МЫ НЕ ПОНИМАЕМ СВОЕГО ПРОШЛОГО. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

      Взаимоотношения истории с обществом парадоксальны. Как наука история не нужна, как мифотворчество – постоянно востребована. Это неудивительно. Наука разрушает иллюзии, без которых люди не могут жить. Получается, что беспристрастный взгляд в прошлое – бесполезен, вреден и даже опасен для современности.

      Человек просвещенный лишь делает вид, что нуждается в подлинной истории. На деле он, сам того не сознавая, разыскивает в ней то, что способно удовлетворить его нынешние – познавательные, нравственные, эстетические – запросы и потребности, включая досужее любопытство. А потому история угодливо переписывается по старому как мир черно-белому сценарию; при этом былые победители и жертвы, гении и злодеи и даже добро и зло беспечно меняются местами. В особой мере это относится к событиям революции.

      История призвана способствовать самопознанию человечества. В известном смысле это «предупреждение о будущем». Но как быть, если наука подсказывает, что путь к нему лежит через кризисы и революции, драмы и трагедии, а не через материальный прогресс? Возникает соблазн отбросить дурную часть прошлого, препарировав его соответственно текущим обывательским вкусам.

      В своем недолгом мирном бытии человеку относительно комфортно, его жизнь кажется предсказуемой, хотя и не всегда счастливой. Но что он почувствует, оказавшись в бездушном пространстве большого исторического времени с его бесконечной чередой войн и революций? Вероятно, ему захочется разглядеть в нагромождении «случайных» событий обнадеживающую закономерность, отыскать вдохновляющих кумиров, – в общем, сделать прошлое оптимистичным. Из благих побуждений испокон веков складывались лживые мифы.

      Однако человеческая мысль пытлива до безрассудности. Так, было замечено: французскую революцию сделали либертены (последователи маркиза де Сада), русскую – футуристы. Действительно, под влиянием идей Просвещения во Франции вызрел настоящий «бунт телесности» против религиозного ханжества. Но народ понял суть происходящего шире: как восстание против короля, церкви, понимая это как путь к свободе, равенству, братству.

      Нечто подобное сопровождало русскую революцию. А. Блок в свое время заметил: «Русский футуризм был пророком и предтечей тех страшных карикатур и нелепостей, которые явила нам эпоха войны и революции; он отразил в своем туманном зеркале своеобразный веселый ужас, который сидит в русской душе и о котором многие „прозорливые“ и очень умные люди не догадывались». Действительно, тяготы войны спровоцировали революционный бросок из казенного застоя в неведомый социализм. Историю всегда подталкивали сумасшедшие идеи, которые бездумно подхватывались, а затем равнодушно отбрасывались косными массами. Между тем еще К. Маркс протестовал против «старой истории религий и государств». Возражал он и против того, чтобы его «Капитал» стал «универсальной отмычкой в виде какой-нибудь общей историко-философской теории». Увы, его эпигоны попытались сделать именно это. Результат известен.

      Если человеческая мысль может быть непреклонной, то массовое сознание склонно к конформизму. До недавнего времени исходным пунктом российских исторических представлений о бурном XX веке являлась «Великая Октябрьская социалистическая революция». Сегодня очевидно, что мы пребывали во власти надуманного