Живые души, или похождения Лебедько. Владислав Лебедько
приврать и прихвастнуть, рассыпающийся направо и налево дюжиной эпиграмм, тостов и рассказов о всякой всячине. Одним своим присутствием он вызовет в собеседнике глубочайшее расположение, и, прежде всего, за счет своей широты – и тут уж черт ногу сломит, пытаясь разобрать – воздействие ли это широты душевной, широты мысли, простирающейся во все возможные концы человеческого познания, или же широты своих физических форм, впрочем, возможно, что и всего вместе взятого. Именно такой образ явился Владиславу Евгеньевичу в ходе описаний Беркова Малкиным. Сам Малкин с Борисом Петровичем не был коротко знаком, а так – виделся два-три раза в разных компаниях, хотя, в кругах, о которых мы ведем речь, даже двух-трех коротких встреч было довольно, дабы дать рекомендацию для личной беседы, на которую Берков после короткого звонка Лебедько охотно согласился.
После бурной московской молодости, проведенной в компании, бывшей на короткой ноге со знаменитым кружком Югорского переулка, Берков перебрался в начале нового века в Ярославль, где занял должность профессора психологии Ярославского Педагогического Университета. Будучи человеком уже, что называется, в летах, вел Борис Петрович жизнь достаточно уединенную, большую часть времени проводя на даче, на волжском берегу, имея в соседях крупных ярославских бизнесменов и чиновников. Лекции читал он всего два раза в неделю, и надобно сказать, что благодаря своему красноречию, остроумию и особливо той едва уловимой иронии и самоиронии, каковая придавала его речам неповторимый шарм и обаяние, его лекционная аудитория всегда была переполнена. Тут были далеко не одни только студенты, но и разного рода ярославские интеллектуалы, да и просто досужий люд, из тех, что ни черта, признаться, в психологии не понимают, да вот, однако же, желают слыть среди своих приятелей людьми просвещенными. Многие знали, что Берков был не просто психологом и красноречивым оратором, но и то, что прошлое его связано с какой-то загадочной, мистической жизнью, но лишь узкому кругу посвященных было известно, что Борис Петрович Берков являлся Мастером школы тибетского буддизма Дзогчен…
И вот этим-то обстоятельством и был обязан Берков визитом к нему нашего героя. Лебедько жаждал не просто пообщаться с сим великим человеком, но имел тайную надежду всеми правдами или неправдами добиться того, чтобы Борис Петрович дал ему посвящение в тибетский буддизм и даже оснастил соответствующим документом. Любой здравомыслящий читатель, хоть сколько-нибудь сведущий в эзотеризме, без сомнения сочтет подобные надежды нелепыми, ибо прекрасно известно, что для получения посвящения от Мастера необходимы годы упорнейшей практики. Лебедько также прекрасно отдавал себе отчет в том, что его притязания не имеют под собой решительно никакой почвы, но! был припасен у нашего ловкача некий козырь, коим он намеревался бить все возможные возражения старика, да и не только его одного. Однако читатель узнает об этом козыре в свое время, мы только лишь можем заверить его (читателя),