Выбиться в люди, или Разбиться вдребезги. Роман Кирлен
жизни.
– Ну почему ты не блондин? Почему не похож на своего отца? За что мне такое наказание? – злилась она на сына.
Трамвай дернулся, и мысли Евгении прервались. Она посмотрела в окно. За окном пробивались первые лучи рассвета, метель поутихла. Евгения снова погрузилась в свои воспоминания …
Как-то раз пошли они с мужем в кино на новый мистический фильм Жана Кокто "Орфей".
– Эй, Женя, поторапливайся! Время! – кричал с порога Владислав.
– Иду! Иду! Вот, только сыночка укрою, – отвечала она. Их сыну было тогда месяцев восемь или девять.
Зал в кинотеатре был переполнен, супруги, с предвкушением, уселись на свои места в пятом ряду. Фильм был о любви женщины Смерти к человеку, своему земному избраннику. Роль избранника исполнял неповторимый Жан Маре. Посмотрев фильм, на обратном пути, они решили зайти в кафе.
– Дорогой, как ты думаешь, в чем смысл? Почему Смерть не оставила Орфея у себя в преисподней? Зачем она принесла себя в жертву? Ведь она понимала, что отпуская его, он к ней больше не вернется… он останется с земной женщиной Эвридикой, – задумчиво спросила Евгения своего мужа, откусывая кусочек булочки и запивая ароматным кофе. Муж ничего ей не ответил, только пожал плечами. Евгения тяжело вздохнула и молча допила свой кофе.
Супруги вернулись домой поздно. Не успели включить свет, как слышат, из комнаты, еле слышно, доносится приглушенный звук «н-н-н-н». Евгения на секунду опешила. – Что-то с сыном? – бросила она. Быстро сняв обувь, она подбежала к лампе, нащупав включатель, включила свет и видит…
А сынок-то их не спит, стоит в своей кроватке весь мокрый. Его простыня, одеяло и подушка тоже мокрые. Пустая бутылка из-под молока валяется посреди кроватки. Малыш, не обращая внимание на вошедших родителей, смотрит в стену напротив, и раскачивается взад-вперед, тихо произнося «н-н-н-н».
– Сколько времени нас не было? – резко спросила она мужа.
– Часов пять … наверно, – ответил Владистав.
Сердце у Евгении защемило. Она быстро поменяла грязное белье и помыла малыша, затем стала его кормить. – Прости нас сынок! Прости дорогой! – шептала она сыну.
– У нас ужин будет сегодня? – подходя к ней, спросил муж.
– Возьми в холодильнике! Разогрей сам! Не видишь я занята, – грубо ответила она.
– Понятно! – сердито сказал муж и отправился на кухню.
Отношения у Евгении с мужем были натянутые. Один быт и никакой радости. Владислав стал возвращаться домой все позднее и позднее, а один раз, и вовсе, вернулся под утро. Как он только зашел в комнату, она сразу почувствовала, что что-то не так. От него, от его рубашки пахло женщиной, женскими духами.
– Ты где был? – спросила Евгения, и подготовилась выслушать какую-нибудь ложь.
– Соседка Зойка позвала. Они с Лешей поругались, я ходил его искать, потом долго сидел с ними на кухне. Мы разговаривали. Хочешь, иди проверь! Спроси! – недовольный распросами жены, объяснял Владислав.
– И что, они помирились?
– Да!