Дом Кобылина. Владимир Леонидов
китайскому посольству, а в марте – турецкому. Кавалергарды «с ружьем» в обоих случаях стояли в Тронной зале, от дверей до половины залы. «У аудиенц-залы послов встретили два камергера и поручик кавалергардов, тоже расставленных шпалерами от двери до первой балюстрады залы; с этого места уже в глубине залы можно было видеть Её Величество восседающей на возвышенном троне, к которому вели шесть ступенек… Её Величество являлась во всех царских регалиях: на голове её надета была корона, на плечах – императорская мантия, украшенная драгоценными каменьями. Скипетр и держава лежали возле нее на отдельном столике».
31 декабря 1730 года издан указ об учреждении лейб-гвардии Конного полка, но только 23 июня 1731 года последовал указ о расформировании Кавалергардского корпуса. При этом 80 строевых лошадей, амуниция на 78 человек и 3941 рубль казенных сумм сданы в Конную гвардию. Пятеро кавалергардов переведены офицерами в Конную гвардию, один (Георг Гоудринг) – в Измайловский полк, остальные определены или в армейские полки (33 чел.), или в гражданскую службу (13 чел.). Большинство переведенных как в армию, так и в гражданскую службу были повышены чинами, причем императрица оказала еще следующую милость: назначенных в армейские полки при командировании в Низовый корпус велено было «обойти две очереди, кроме капитана Александра Юшкова, пожалованного майором в полки в Низовый корпус, которого немедленно отправить». Есть основание предполагать, что правительство зорко следило за «раскассованными» кавалергардами и в особенности не желало, чтобы они оставались в Москве. Рьяный служака Василий Кобылин опять не был отмечен.
В сентябре последовал следующий именной указ Сенату: «1731 года сентября 20-го дня генерал-лейтенант и лейб-гвардии майор ландграф Гесенгомбургский приказал кавалергардов, кои по присылке определены по командам в армейские полки и отпущены для исправления нужд их в деревни до января месяца будущего, 1732 года, сыскать всех в Военную коллегию и объявить им именной Её Императорского Величества указ, чтоб они в определенные команды ехали, не дожидаясь прежде данного срока без всякого промедления, а которые по командам не определены, тех выслать по прежнему отпуску в деревни их, дабы они в Москве праздно не шатались».
Для объявления кавалергардам этого указа послан был Военной коллегии вахмистр Андрей Салтыков, который «26 сентября сказал, что он для объявления вышеписанного указа тем офицерам в дома их ездил, токмо их никого в домах не нашел, а служители их объявили ему, что они, помещики их, поехали из Москвы в дома свои». Теперь никто не сомневается, доносил Рондо от 9 августа, «что зимою Её Величество отправится в Петербург (с 5 августа гвардия начала уже выступать из Москвы); иные думают, что двор пробудет в Петербурге долее, чем вообще говорят, так как русское дворянство в высшей степени раздражено против нынешних фаворитов, которые на случай, если бы что-нибудь приключилось с императрицей, считают себя, вероятно, более безопасными в Петербурге, чем в Москве: оттуда им нетрудно