Обрыв связи. Вячеслав Лебединский
ельной мерзлоты, и понимаю, как это легко, поддаться слабости, лечь, закрыть глаза, и стать единой с этим мёртвым миром. Но есть во мне частичка чего-то важного, что толкает идти дальше, несмотря на тяжкий груз апатии на сердце и возрастающее безразличие на свою незавидную участь. Закрывая лицо рукой в варежке от лютой метели, я краем глаза вижу вокруг себя океаны снега, за ними безжизненные скалы и головокружительные пропасти, ведущие в водовороты бездны, откуда доносится нескончаемый гул утробного дыхания самой земли, которой скорбно подпевают нечеловеческие, эхом разносимые вои. То тут, то там под ногами становится скользко от тёмно-синего льда. По бокам ледяных скал, словно в студне, покоятся воины в золотых доспехах с белыми обломанными крыльями за спиной. Они замерли в бою с багровыми исполинами, лики которых были яростными, как у хищников, а их головы венчали короны шипов и рогов словно у быков-монстров.
Новый глоток обжигающего лёгкие воздуха едва насыщал, но был желанным и сладостным, как последний в жизни. Вместе с ним мою голову пронзила чудовищная боль, словно тучи спиц впились в мозг, даровав обрывок воспоминания. Я как-то связана с теми, кто замёрз во льдах. Но на чьей я стороне?..
Что странно, перед глазами всплыла жёлтая надпись: Батарея на исходе.
Какая батарея?
И только сейчас я заметила, что одета в ушанку и медвежью шубу, которая неплохо согревала. Но что под ней?.. Оказалось, большую часть тела покрывала заумная облегающая броня. Она была чёрная и подвижная, совсем не стесняла движений, и стоило мне снять варежку и коснуться тёплого металла, как передо мной появилась объёмная картинка строения тела. Но его сложно назвать человеческим – хоть скелет и был относительно нормален, с какими-то выпуклостями в районе лопаток и утолщённых рёбер, но органы выглядели другими, и в броне покоились разного рода устройства, которые являлись частью организма.
Новая волна боли заставила жёстко сжать зубы, и именно в этот момент перед глазами вспыхнула красная вспышка в районе головы, точно там, где меня беспокоило.
Я сняла ушанку и на затылке, рядом с наростами, нащупала выпуклость. Просунула пальцы дальше, и меня так шибануло током, что я вскрикнула. Не нравится мне всё это…
Стоять на месте точно приравнивается смерти, и потому я прорывалась дальше, одной рукой шаря по карманам, по колено увязая в снегу, пытаясь найти укрытие. Нашла какие-то весомые ёмкости размером чуть больше указательного пальца. Они были прямоугольными, зелёно-оранжевого узора скрещённой ДНК, и едва видно на них было написано: Корпорация Эдем.
Если это и есть батареи, то я не знаю, где и как их нужно заменить в броне. Но я додумалась вновь коснуться тела пальцами, и нашла едва видную красную мигающую пометку прямоугольника. Нажав на неё, удивилась, что, задев тело и ноги, в снег что-то упало. Оно было таким горячим, что расплавило снег и утонуло далеко внизу. В районе живота образовалась брешь от отошедшей в сторону пластины, где виднелись переплетения проводов, нано-микросхем и свободной ячейки-пасти. Но осознание того, как глубоко я смогла засунуть туда пальцы, подсказало мне, что с моим организмом что-то не то. Будто бы… часть его была кибернетической.
Перед глазами мутнело, словно я тонула во тьме. Я запихнула батарею в ячейку – полегчало. Панель сама обратно скрыла мои внутренности, я закрылась шубой, и с новыми силами ринулась вперёд.
Эй! Да что за чертовщина?! Неужели я… робот?.. Но, насколько я знаю, роботы не могут так свободно мыслить. А мечтать могут?.. Чего же я хочу?.. Да, неплохо бы передохнуть и обмозговать всё подальше от непогодицы. А ещё бы понять, почему во всём этом есть отголоски последней библейской битвы…
Впереди, за бело-чёрной пеленой, как в старом фильме, что-то показалось. Больше всего оно смахивало на огромную замёрзшую черепаху с панцирем, украшенным квадратами. Один, два… Десять… Да, много кубов! Я ускорилась. Но это оказалось что-то другое. Оно было белым, и там, где голова, из прохода едва лился желтоватый свет. Кажется, вспомнила. Иглу! Жестокий мир услышал меня и улыбнулся. Я кинулась к проходу, проползла по мини тоннелю, и попала в диковинный домик.
Посреди Иглу стояла буржуйка, в которой догорали дрова. Я тут же кинулась к ней, чтобы согреть руки, и только сейчас поняла, что кисти рук у меня были как навороченные протезы. Когда я сняла шубу, то получше себя осмотрела и поняла, что не вся я из железа, а где-то наполовину. Нигде не было зеркала, а так хотелось узнать себя и, быть может, ещё что-то вспомнить.
Нет, такие руки не может ломить от холода – всё это фантомные боли. Вздохнув, решила осмотреться.
Внутренние стены иглу чуть сверкали оттого, что затвердели крепкой коркой льда. Значит на какое-то время это место сойдёт за дом. Внимание сразу приманил приличный резкой сундук, то ли из меди, то ли позолоченный, узоры которого почему-то соединялись в лики неких старцев. В стороне на подставке лежала увесистая книга. Ей оказалась Библия, а значит, столик назывался аналой. Стоило мне коснутся священной книги, как голова вновь раскалилась от яркой вспышки боли, принёсшей моё далёкое прошлое.
Я преклонила колени посреди собора и боялась лишний раз посмотреть на