Александр Пушкин: близкая эпоха. Сергей Сурин
имеющее решений. Но с тем большим упрямством (и радостью) мы это сделаем.
В золотой век русской культуры – именно тогда – сформировались русский язык и русское национальное самосознание. Вряд ли мы люди Петра или Екатерины. Скорее, мы родом из той эпохи, когда у России появился первый национальный гений, первая любовь.
Как и всякая уважающая себя река, мы должны знать свой исток. Чтобы время от времени, в хмурый четверг, неторопливо искать ответ на непростые вопросы. Откуда мы пришли? Кто мы? Куда идем?
Как жили те, кто формировал наше сознание, и те, кто их окружал? Какие у них были привычки и предпочтения? Понятие чести, красоты и ощущение времени? Как люди той эпохи смотрели на мир, о чем мечтали, каким видели будущее?
И еще: мы сегодняшние похожи на них хотя бы отдаленно? Или ни одной нити, связующей нас, уже не осталось?
Биография А.С. Пушкина хорошо известна. У нас досконально изучены две человеческие жизни – Пушкина и Ленина. Но от этой самой доскональности исследованный вдоль и поперек, затёртый до дыр Пушкин (как и другие гении золотого века) стал хрестоматийным музейным экспонатом.
Что ж, входя в сотый раз в одну и ту же реку, попытаемся выпустить Александра Сергеевича на волю и уловить его. Правда, для этого мы сами должны стать немножко Пушкинами (что совсем непросто'), ведь подобное познается подобным…
А может, и Пушкин, и Лермонтов, и Боратынский, сбежав из учебников, уже давно растворились во Вселенной и стали неотъемлемой частью воздуха, которым мы дышим?
Тогда они вокруг нас. Повсюду. Ждут контакта. Читателя и друга.
Раздел первый
1799–1817
Глава 1
Предки и родители поэта. Путешествие из Москвы в Петербург
А когда-то читать газеты до обеда было полезно
В солнечное летнее утро 1811 года Сергей Львович Пушкин решил, как обычно, улизнуть из дома. И вроде бы все шло неплохо, только в последний момент путь на волю преградила жена с укором во взгляде, а это уж точно не сулило ничего хорошего. Супруги молча разошлись по комнатам в ожидании позднего завтрака. Надежда Осиповна отправилась в свою темную спальню дуться и грызть ногти. А Сергей Львович плюхнулся в скрипящее кресло в гостиной. Взял в руки газету. Закрыл глаза.
Герб Пушкиных
Не уснул: мимо несколько раз с назойливым топотом пробежал старший сын. В кого он такой неугомонный? Это что у него – от предков?
Сергей Львович приоткрыл глаза, бросил сонный взгляд на газетную полосу.
Через несколько мгновений он резко отбросит газету в сторону и, вскочив с кресла, будет ветром носиться по гостиной, исполняя высокие кабриоли и нечетные антраша на глазах у изумленных домашних, сбежавшихся в гостиную…
Но пока судьбоносное объявление в газете еще не попало Сергею Львовичу на глаза, поговорим о предках.
Дед и прадед (со стороны отца)
Все мы, как известно, родом из детства.
Лев Александрович Пушкин, дед поэта, своего детства сторонился: ведь отец его, Александр Петрович, в припадке безумия убил его мать, свою молодую[1] жену Евдокию Ивановну. Заторопившись на тот свет – просить прощения за содеянное, Александр Петрович покидает наш мир за неделю до трехлетия сына. И воспитывать Льва и его двухлетнюю сестру Марию взялся отец убиенной Евдокии, общий предок сразу двух русских гениев – Александра Сергеевича Пушкина и Льва Николаевича Толстого, – Иван Михайлович Головин.
Жестко было на старте судьбы у Льва Александровича. Но на то он и Лев, чтобы держать удар. А когда Льву стукнуло 16, воспитатель Головин сказал – начни-ка, Лев, самостоятельную жизнь с женитьбы. И женил внука на Марии Воейковой. В наши дни в 16 лет юноши еще только готовятся к сдаче ОГЭ, штудируя теорему Пифагора (где – вы помните – два катета договорились с соединяющей их гипотенузой), а Лев Александрович уже готовился к появлению первенца. Судьба несла Льва на очень высокой скорости, и свою юность он проследовал без остановки.
В то время в России существовала формула расчета правильного возраста невесты (формулы ведь существуют, как и люди): количество лет жениха надо было аккуратно разделить на два, округлить, если потребуется, частное и прибавить восемь. Например, для 40-летнего дворянина идеальный возраст невесты составлял 40:2+8 = 28 лет. А для 16-летнего жениха выходило 16:2+ 8 = 16. Столько лет Марии Воейковой и было.
Ф. X. Кеммерер. Венчание, церковь Святого Роха, Париж
Молодость, конечно, не порок, но счастливым этот брак назвать трудно: вернувшись как-то из похода, обнаружил Лев Александрович, что жена гораздо чаще, чем на него, поглядывает на приглашенного им для образования двоих сыновей молодого учителя из Венеции, Харлампия.
Вот они, коварные зигзаги образования.
Далее в доме