Тридцать пять дробь тридцать. Лев Биноклев
ния. Учащается пульс, и щекочет то ли в глазу, то ли в горле, может, от солнечных бурь, может, просто так. Боль от утраты детства настойчиво преследует нас всю жизнь. Я очень гордился, что жил в этом самом красивом доме с колоннами, в квартире на восьмом этаже с балконом и видом на Триумфальную арку!
Фото Кутузовского проспекта 1953 года сделал Наум Грановский
На последнем этаже, где и находились колонны, раньше располагался ресторан. Потом его закрыли, потому что якобы подвыпившие посетители падали вниз, невзирая на ограждения. Я как-то и этим гордился. Всё мне в доме сталинской постройки нравилось. И высокие потолки с шикарной лепниной, и широкие бетонные подоконники, и дубовый паркет, который полотёрная машина натирала специальной мастикой. Удивляло, что по углам комнат в паркете были установлены металлические решётки для вентиляции пола. Радовало, что окна выходили на станцию метро «Кутузовская» и было слышно, как тормозят и разгоняются метропоезда. Ночью мерно громыхала товарными вагонами кольцевая железная дорога. Я только крепче спал, представляя себя пассажиром поезда, следовавшего, как мне бы хотелось, к Чёрному морю. Машин тогда было поменьше, но и они создавали некий шумовой фон.
В доме была булочная, там продавали и пирожные: песочная полоска прямоугольной формы, с прослойкой из повидла, посыпанная орехами, – шедевр кулинарного искусства времён СССР. Еще имелся в доме спортивный магазин, я был постоянный его посетитель. Мечтал купить всё, что там продавалось, особенно снегокат «Чук и Гек» стоимостью сорок рублей. Купили же мне клюшку «КиД», на что во дворе мне сразу расшифровали: «клюшка игрока-дурака». Позже мне купили настоящую иностранную клюшку, задорого. Много я ей не наиграл: ребята постарше во дворе в коробке щёлкнули пару раз шайбой и суперклюшка сломалась. Снегокат мне сделал папа из старых лыж, но долго он не прослужил. А новую клюшку я получил в качестве приза в зимнем лагере от завода имени Хруничева, где работал папа, за скоростной спуск на санках с горы. Правда, она была для русского хоккея с мячом. Ещё много лет я выбивал ей ковры на улице. Такая у меня была домашняя работа.
Ковры доставались в тяжких трудах: родители девять месяцев отмечались в очереди на их покупку. Один ковёр висел на стене, как в юрте, назывался «Русская красавица», другой лежал на полу, весь такой зелёный. На этом волшебном ковре мама отгадывала кроссворды в газете «Вечерняя Москва», используя большой энциклопедический словарь в двух томах как сейчас используют интернет, а я играл в солдатиков. Расставленные в ряды и колонны оловянные солдатики метко поражались пластмассовыми снарядами с резиновыми наконечниками из пушки за шесть рублей, купленной в «Доме Игрушки».
Ещё на ковёр время от времени высыпали и пересчитывали накопления – десятикопеечные монеты из бутылки из-под шампанского. Купили на эти деньги хрустальную вазу чешского производства, чуть ли не за восемьдесят рублей. Это два снегоката «Чук и Гек».
Ковры, хрусталь и книги – это три кита, на которых держался миф о благосостоянии советского человека. На самом деле слонов было больше, около шести, как говорил Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб устами пионера Вольки ибн Алёши на уроке географии в школе. «Земля, о достойнейшая и благороднейшая из преподавателей и наставников, имела и имеет форму плоского диска и омывается со всех сторон величественной рекой, называемой "Океан". Земля покоится на шести слонах, а те стоят на огромной черепахе. Вот как устроен мир, о учительница!» – так толково изложена теория о плоской земле в советском кинематографе («Старик Хоттабыч», 1956 год).
Из второй тройки слонов, отвечающих за благосостояние советского человека, могу отметить приобретение цветного телевизора марки «Рубин». Старый чёрно-белый «Рекорд» выработал свой ресурс: телевизионные программы переключали с помощью плоскогубцев, а помехи на экране исправляли ударом кулака сверху по корпусу телевизора.
Ещё один слон – стенка – у нас появился после переезда в отдельную квартиру. Была она из ДСП и бесила меня. С некоторой натяжкой стационарный телефон тоже можно было считать признаком принадлежности к привилегированной прослойке общества, ещё одним слоном. Наш телефон висел на стене, у входной двери, в общем коридоре коммунальной квартиры. Длинный провод к чёрной, как весь аппарат, трубке, мог позволить вести секретные разговоры из личных комнат. Но такого, к сожалению, не было. Наш телефон напоминал уличный телефон-автомат.
Основным элементом убранства нашей квартиры были полки с книгами. Особой гордостью считались собрания сочинений известных писателей. Русская классическая литература была представлена наиболее полно красивыми корешками. Любовь к чтению художественной литературы прививалась мне на Чёрном море. Купаться разрешалось только после того, как я, прочитав задание мамы, от сих до сих мог связно пересказать содержание художественного отрывка.
Для