Амур. Лицом к лицу. Братья навек. Станислав Федотов
алах каменных домов (до справедливого суда после победы, как выразился один из предводителей восставших, крестьянин Иван Аркашов). Восстание возглавили крестьяне Афанасий и Илья Саяпины. Для координации действий в Тамбовке создали Временное Амурское правительство, председателем выбрали Родиона Чешева.
Захваченная врасплох Советская власть почти неделю приходила в себя, но, придя, начала энергично собирать силы и теснить, а где и громить, повстанцев. Была сформирована Амурская группа войск, в которую вошли 5-й Амурский стрелковый полк, 26-й кавалерийский полк, эскадрон 2-й Приамурской дивизии, два бронепоезда, конно-горная батарея и отряды ГПУ и ЧОН[1], в которые мобилизовали всех коммунистов и комсомольцев Благовещенского уезда.
Начальником одного из отрядов – десять чекистов и пятьдесят чоновцев – был назначен уполномоченный контрразведывательного отделения губернского отдела ГПУ Павел Черных.
Провожая мужа, Елена наказала:
– Не забудь: в Гильчине у друга гостит Федя. Найди его обязательно и возьми в свой отряд.
– В самом логове, – угрюмо вздохнул Павел. – Дай бог, чтоб никто не выдал, что он – комсомолец. А то ведь не посмотрят, что парень – художник, отношения к власти не имеет…
– Не накаркай! – перебила Елена. – Скажи лучше, Ваня тоже будет там?
– Должон быть. Он же в Пятом стрелковом служит. В звании повысили: он теперича командир взвода.
– За всех вас буду молиться, чтобы живыми вернулись.
– Какая молитва, мать? Ты ж учительница, в Бога не веришь.
– Я в церковного не верю, а в душе Бога держу. Как и ты.
Павел ничего на это не сказал, поцеловал Елену, детей и убыл сражаться против своих недавних товарищей по партизанской войне. Тяжело на сердце было, и не только у него. Не случайно партийные и советские руководители области, выступая перед коммунистами и комсомольцами, уходящими на новый фронт, выдвигали на первый план идею, что восстание – это затея белогвардейцев с той стороны границы и кулаков с этой. Секретарь Амурского губкома РКП(б) Гpановский на совещании руководства Благовещенска прямо заявил, что «восстанием руководит Хаpбин». Это была беззастенчивая ложь, потому что для штаба генерала Сычёва, руководителя АВО[2], гильчинский взрыв недовольства был столь же неожиданным. Конечно, Сычёв в принципе планировал нечто подобное и даже засылал диверсионные группы на советскую сторону, каким был в 1923 году казачий отряд Рязанцева-Сапожникова, который предпринял рейд по правому берегу Зеи, но был уничтожен отрядами ОГПУ и ЧОН. Однако такого размаха действий, как в Гильчине и далее по уезду, да ещё в столь неподходящее для военных действий время (январь, самые морозы!), он не мог предположить, поэтому не был готов чем-либо повстанцам помочь.
Но помогать-то надо, не признавать же, что все публичные обещания наносить красным чувствительные удары – этим усердно занимались белогвардейские газеты – просто болтовня, и у АВО нет для этого ни сил, ни возможностей. Штаб Сычёва в Сахаляне набрал два десятка офицеров-добровольцев, а к Саяпину на работу заявился сам генерал. Иван с Толкачёвым обсуждали текущие дела и, естественно, не были рады неожиданному визиту.
Саяпин представил друг другу своего коллегу и генерала.
– Штабс-капитан? – прищурился Сычёв. – Не из каппелевцев?
– Можно сказать и так. Из армии генерала Молчанова.
– Сбежал ваш генерал, – презрительно усмехнулся Сычёв. – Променял Россию на Америку.
– Мой генерал столько раз бил большевиков, – неожиданно зло сказал Толкачёв, – что ему незазорно и поехать полечиться. Куда угодно, хоть в Америку, хоть в Австралию.
– Ну-ну, не серчайте, штабс-капитан, я уважаю Викторина Михайловича. И за его боевые заслуги, а более – за то, что не принял от атамана Семёнова звание генерал-лейтенанта. Прошу извинить за нелестные о нём слова. Накопилось. – Сычёв повернулся к Саяпину: – Ваше время, есаул, труба зовёт.
– А не соблаговолите объяснить конкретно, господин генерал, – Толкачёв постарался вложить в свои слова максимум сарказма, – что за труба зовёт моего компаньона? Нам не подвиги свершать надобно, а подобрать охрану для нового магазина господина Некрасова.
– Справитесь сами, – сухо сказал Сычёв, – или труба сыграет вашей компании «Последнее сообщение»[3]. Иван Фёдорович, жду вас в полной готовности через два часа. Форма походная. Честь имею, господа!
Генерал вышел. Толкачёв вопросительно уставился на Саяпина. Иван пожал плечами:
– Я у них на крючке. Видать, в рейд посылают.
– А про «крючок» не соблаговолите подробней поведать?
Иван рассказал, как его вынудили дать согласие сотрудничать с АВО.
– Я же не мог поставить под удар нашу компанию, свою семью…
– Понял, товарищ, – Толкачёв пожал Ивану руку. – Ладно, седлай коней. Жду, вряд ли с победой, но хотя бы невредимым. О семье не беспокойся – позабочусь.
2
В
ЧОН – нерегулярные части особого назначения для борьбы с контрреволюцией и белогвардейцами.
АВО – Амурская военная организация, белогвардейское объединение забайкальских, амурских и уссурийских казаков.
«Последнее сообщение» – сигнал трубы на военных похоронах.