Сизополь. Савкин Александр
к ежедневно раскручивается информационное веретено злых новостей. Скромные сухие факты, сдобренные аналитикой сомнительного качества, разбухают чудовищными оспинами на лице здравого смысла. Страшные предвзятости трубят фанфарами, маршируя из одного телеграм-канала в другой, а словоохотливые комментаторы захватывают внимание и удерживают днями, а то и месяцами. Культивируются образы тотальной безнадёги в гиблом месте, где человек в одиночку против системы, а с тыла – армия полузверей, цель жизни которых – низвести бедолагу в низшую касту тюремной иерархии.
Пустые бочки сыто кормятся на «из ряда вон ситуациях», изобретая заголовки кликабельные и пугающие, а в умах добропорядочных граждан пробуждается первобытный ужас перед возможностью однажды очутиться за решёткой.
И всё-таки, сидеть хорошо! Этот опыт не вырубишь топором и не изменишь, как бы новости ни пытались убедить меня в обратном.
Потребитель роликов ютуба, простой обыватель, услышав данный тезис покрутит пальцем у виска – what the fuck? Хорошее дело тюрьмою не назовут! Дядя Валера, папин брат по материнской линии троюродного деда молодым парнишкой сел, смешливым и дерзким, а вышел печальным стариком с пересохшими глазами. Угрюмым, как ноябрьский лес в средней полосе. Ничего не рассказывал, только подростков на сенокосе пугал синими поплывшими наколками, когда стягивал рубаху с худых плеч, обнажая то ли шрам, то ли ожёг под лопаткой.
«Ошибка выжившего!» – согласятся с ним пытливые любители провальных статистик.
У тех, кто не сидел, российская тюрьма коннотации вызывает вполне конкретные – пытки, казни, произвол, но и отмотавший срок зачастую подтвердит тоже самое или многозначительно отмолчится. Дескать, чего спрашиваете, а то не понятно, что из таких мест не возвращаются, я вот возвернулся, но что пережил – вам лучше себе и не воображать. И печально посмотрит в даль.
И, все-таки, настаиваю на сказанном. Сидеть хорошо!
Кто как не я имеет полное право утверждать это? За несколько лет проведённых «там» я поправил здоровье до идеального. Кардиограмма перестала скакать, давление прыгать. Аллергия, терзавшая носоглотку с каждым цветением тополей, исчезла незаметно в первый же год арестантских прогулок по маленькому тюремному дворику. Пять лет воздержания от алкоголя и бессмысленного общения, ему сопутствовавшего, дали настолько мощное прояснение в голове, что удалось со студенческой лёгкостью освоить немецкий язык и декламировать Гейне приятелям во время краткосрочных свиданий. И это далеко не все плюсы.
Временем в заключении можно наслаждаться по-настоящему. Наслаждение будет, конечно, иного порядка, чем на воле – пухлые женские губы не оближешь, привычки гулять с лабрадором по белому песочку береговой линии не заведёшь, но как много радостей жизни ещё остаётся! Несчётное количество простых удовольствий можно обрести в изоляции, смакуя тотальное одиночество с гарантированным обедом в качестве бонуса.
Жаль, что делать это могут лишь единицы. Большинство сидельцев не в состоянии посмотреть свысока на сегодняшнее положение. Момент ареста воспринимают как катастрофический слом и варятся в сомнениях и страхе всё оставшееся время.
«Жизнь проиграна» – столько раз я слышал это от арестантов. Проиграна окончательно и впереди лишь нищета и бесконечный стыд бедного человека, неудачника, что растоптан судьбой-злодейкой, отщепенца и лузера, не сумевшего вписаться в реальность.
Разочарование иных столь велико, что избыток свободной энергии пускают в русло самосожалений, днями грызут себя и кусают соседей ядовитым зубом. Есть и другие. Реактивно адаптируются в неволе – сбиваются в стаи, крутятся, зарабатывают, имеют авторитет, но даже они воспринимают своё положение негативно. Набрать воздуха в лёгкие и превозмочь. Встать в боевую стойку и выдержать испытание. Освободиться и отомстить за перенесённые муки или начать с чистого листа. Выйти и перевернуть страницу, вымарав из памяти и биографии.
А ведь это просто кривая на едином отрезке отпущенных дней. Можно воспринимать как переходную и созидать на благо будущих радостей личной судьбы, а лучше жить максимально красочно здесь и сейчас, включив отсидку на полных правах в свой «творческий путь» как, возможно, самое интересное время. Зона – это маленькая жизнь.
Начальник одного изолятора в ответ на жалобу арестанта, что продольный не дает иголку с ниткой чтоб зашить дырку на износившихся брюках, гневно заявил:
– Вы сюда для чего попали? Чтобы претерпеть! Вот и мучайтесь!
И большинство покорно мучается. Мучается всю жизнь и им всё равно где это делать – в тюрьме или на воле. Заключение – ещё один весомый повод страдания свои углубить и укрепиться в мысли, что Земля – поезд для бедных, а мы в нём лишь искорки концентрированной индивидуально-личностной боли.
«Карма-хуярма», как говорил сокамерник Виталик.
Иногда, лёжа на шконке, я представлял, что акушерка шепнула каждому в ухо при рождении:
– Страдай, раз ты тут!
Первая информация о мире, которую младенчик записывает на табулу расу и кричит от безысходности.
– Страдай!
Где