К 212-й годовщине «Грозы 1812 года». Россия в Опасности! Время героев!! Действовать надо сейчас!!! Том I. Грузин, «немец», татарин и серб!. Яков Николаевич Нерсесов
Наполеона вглубь необъятных просторов России, которая с таким блеском потом была осуществлена Барклаем в 1812 г., он сам впервые предложил еще в далеком в 1807 г. в «легендарном» разговоре с немецким историком Б. Г. Нибуром. Но поскольку свидетельство об том разговоре полученно из третьих рук, а до Александра I якобы дошло и вовсе через «пятые уши» (Нибур – Г. Ф. К. Штейн – К. Ф. Кнезебек – Вольцоген – Фуль), то оно вызывает большое сомнение и весьма похоже на так называемый испорченный телефон…
Считается, что секретность этого «скифского» плана медленного отхода вглубь страны, которую по мере отступления надлежало превратить в выжженную, бесплодную пустыню, была столь высока, что военный министр Барклай-де-Толли, на котором замыкались все планы ведения войны, не мог их обнародовать. (Впрочем, естественно, не все с этим «тезисом» согласны.) Обещая в начале войны своим военачальникам скорый переход в наступление либо генеральное сражение с супостатом, но при этом планомерно отступая глубь страны, он порождал у них нервозность и соответствующие разговоры, а затем и «телодвижения», которые, в конце концов, приведут к его отставке в самый критический момент войны.
Как военный министр, Барклай отвечал в целом за подготовку к войне, как генералу, ему вверялась самая большая по численности 1-я Западная армия.
Скорее всего, он был единственным, кто из царского окружения мог в ту непростую пору претендовать на эту ответственнейшую роль, по крайней мере, к этому склоняется большинство отечественных авторитетных историков.
Вполне возможно, что уже в 1811 г. план Фуля должен был маскировать настоящий ход подготовки к войне. Не исключено, что под его прикрытием Барклай с согласия императора Александра I дотошно разрабатывал и модифицировал совершенно секретный истинный план (планы) военных действий Разработанный к весне 1812 г., он (они) держался (лись) в такой строжайшей тайне, что в него (них), судя по всему, не были посвящены даже крупнейшие военачальники, т.е. о нем (них) знал не просто очень узкий круг лиц, а – единицы?
Во всех них (планах) обязательно подчеркивалось, что реальности войны могут оказаться богаче довоенных представлений и предвидений. Фраза Барклая «действовать по обстоятельствам» звучала как лейтмотив, и она очень часто встречалась в проектах, приказах, деловой переписке военного министра. Он понимал, что командующему необходимо предоставить широкую самостоятельность в выборе тактических решений, а не сковывать жесткими рамками столь присущих прусским военным-схоластам разных времен и калибров. Не случайно в его проектах сразу закладывались несколько возможных ситуаций, лишь контурно определялись действия русских частей и не ставились точные ограничения в географических пределах, что создавало предпосылки для проявления инициативы младшим военачальникам.
Это были не регламенты, а набор возможных «вариантов» к действиям