Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая. Джей Бонансинга
уходящая в канализацию желчь, заляпанные высохшей под афганским солнцем кровью каталки – все это пронеслось у Боба в памяти, прежде чем он увидел распростертое на полу тело. Ему стало дурно от ударившей в ноздри вони, и он схватился за косяк, а затем Брюс провел его в коридор, и Боб наконец разглядел Губернатора – точнее, его останки – на залитом кровью полу.
– Я запер девчонку и отвязал ему руку, – сказал Гейб.
Боб едва расслышал его и даже не обратил внимания на то, что в комнате был еще один человек – парень по фамилии Джеймсон, который сидел в углу на корточках, не зная, куда деть руки, и в панике озирался по сторонам. Головокружение стало нестерпимым. Боб подавил приступ тошноты. Голос Гейба, казалось, раздавался из-под толщи воды:
– Он без сознания, но все еще дышит.
– Твою ж мать! – выдавил Боб.
Упав на колени, он все смотрел, и смотрел, и смотрел на изуродованное, обожженное, окровавленное, истерзанное тело человека, который еще недавно шагал по улицам маленького королевства Вудбери с гордостью, достойной рыцаря круглого стола. Теперь же обезображенный Филип Блейк в глазах Боба Стуки начал превращаться в бедного парнишку из Алабамы, разорванного на части при взрыве самодельного взрывного устройства возле Кандагара, – в мастер-сержанта Бобби Мак-Каллама, образ которого преследовал Боба во снах. Поверх лица Губернатора, как на кадре с двойной экспозицией, появилось лицо несчастного пехотинца, искаженное гримасой смерти, – выпученные глаза и окровавленный ремешок каски. И жуткий взгляд на Боба, на шофера санитарного транспорта. «Убей меня», – бормотал парень, хотя Боб мог лишь перетащить его в душный грузовой отсек, уже забитый мертвыми пехотинцами. «Убей меня», – бормотал парень, а Боб беспомощно замер, не в силах произнести ни слова, и молодой пехотинец умер, не отрывая взгляда от Боба. Теперь все это за мгновение промелькнуло в голове у Боба, и желчь пошла вверх по пищеводу, во рту стало горько от желудочного сока, горло обожгло, в ноздри словно ударило жидким огнем.
Едва Боб успел повернуться, как его вырвало прямо на грязный ковер.
Все содержимое желудка – суточная доза дешевого виски и несколько глотков «Стерно»[1] – вышло наружу. Боб стоял на четвереньках, рвота никак не прекращалась, спина его выгибалась дугой, тело содрогалось. Прерывисто дыша, он с трудом выдавил из себя:
– Я… Я даже… даже взглянуть на него не могу, – он втянул воздух и подавил очередной приступ тошноты. – Я никак… н-никак не могу ему помочь!
Боб почувствовал, как ему на шею легла огромная и сильная рука, которая так сильно дернула его за воротник оливковой куртки, что он едва не выпрыгнул из ботинок.
– Доктор и Элис сбежали! – рявкнул Брюс, забрызгав Боба слюной, и схватил его за горло. – Если ты ему не поможешь, он УМРЕТ К ЧЕРТЯМ!!! – Брюс встряхнул Боба. – ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ОН УМЕР?!
– Я… я… я… не… нет… не хочу, – задыхаясь, простонал Боб.
– ТАК СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ, ТВОЮ МАТЬ!
Ошалело кивнув,
Жидкое топливо, изготовленное на основе денатурата.