Нить судьбы. Вячеслав Валентинович Парамонов

      Алексей в очередной раз убедился в умственных способностях Алёны. Но вот что именно ей рассказать, он не знал. Если правду – не поверит, обидится, а если врать, так потом совсем запутаться можно, а обманывать ее ему не хотелось.

      – Всё не так просто, Алёна. Есть правда, которой ты вряд-ли поверишь, а врать тебе я не хочу. Ты мне просто доверься, а после дела я всё расскажу, обещаю.

      Немного помолчав, Алёна ответила:

      – Странный ты какой-то, не от мира сего, что-ли? («как она близка к истине!»). Но как я поняла, мне придётся довольствоваться этим! Ну, что-жа, грядущее покажет!

      Весь дальнейший путь они молчали, каждый думал о своём …

      Кабак оказался не таким, каким его думал увидеть Алексей. Добротная изба, пятистенок, бревна явно подвергаются ежемесячному ошкуриванию. Внутри чисто и, хотя народ всякий сидит за выпивкой и разговорами, нешумно, как в обычных кабаках.

      Когда Алексей и Алёна зашли никто даже не обернулся, только хозяин выжидательно взглянул на них. Алёна направилась к стойке, ей побыстрее хотелось найти Ефима и закончить погоню за раскрытием загадок, а Алексей остался стоять на месте, уж больно подозрительным показался ему хозяин кабака («хотя кто здесь не подозрителен?»). Рука невольно потянулась к молекулятору, но он благоразумно отдёрнул руку от нагрудного кармана («всегда успею»). Ещё раз, окинув взором постояльцев, Алексей пришёл к свободному столику, решив, что Алёна сама всё узнает и расскажет.

      Алёна почти бегом направилась к столику, и вид ее был очень возбуждённым.

      – Значитца так, Алёша («как это у нее ласково получилось!»), Ефим здесь был с каким – то мужиком, который обещал Скряге, так хозяина зовут, пять рублей золотом за то, что он скажет Шлёпе о какой-то книге, которая, как-будто, есть у кабатчика. Он так и сделал, послав Ефима к одному своему приятелю, якобы книжонка эта сейчас у него . Так вот, Ефим со своим провожатым пошли к этому другу, а денежки этот провожатый так Скряге и не отдал, вот он сейчас и злится. И ещё, как он понял – Ефим в большой беде.

      Пока она разгорячено говорила, Алексей заворожено рассматривал ее и любовался.

      Розовый румянец покрыл ее личико, волосы слегка растрепались и выбились из–под платка, грудь, как два молодых, но весьма спелых яблока, вздымалась и опускалась, вызывая желание помочь им освободиться из темных оков кофточки.

      – Алексей, ты меня слушаешь или …? – она проследила за его взглядом и покраснела ещё больше, – ты чаво это, совсем чо ли. Я ему о деле, а он о своем! Эх, вы, мужики! – даже в гневе она была прекрасна.

      – Извини, Алёнушка, залюбовался я (ой, что это я?!)

      Она взглянула исподлобья пристально и, как показалось Алексею, совсем не враждебно, а как-то оценивающе и тихо произнесла:

      – Не