В поисках себя. Андрей Витальевич Поздняков
Хорек.
– Нет, нельзя.
– Да, ладно тебе. Пусть негромко пошепчутся. Что с них убудет? Да и кто их услышит? – вмешался другой.
– Хорошо, – уступил первый, – Шепчитесь. Но, если что…
– Да, да, мы поняли, – покивал головой Гред.
Он с немалым удивлением отметил про себя непростительные, как ему казалось, уступчивость и мягкость громил по отношению к нему и Стрекозе в данный момент. Если бы я, думал Гред, чего задумал недоброе, то совершал бы это в полной тишине, без лишних разговоров, и уж, тем более, не разрешая жертве даже шептаться друг с другом. И не затягивал бы с реализацией задуманного. Если громилы хотят разделаться с ними, то это можно было бы сделать здесь и сейчас. Очень быстро. Даже подняв небольшой шум, всегда можно успеть скрыться до прихода свидетелей. Значит, убивать юнцов не входит в их планы. А что тогда? Скорее, хотят просто сильно избить, покуражиться над более слабым где-нибудь в тихом местечке, где точно не будет лишних глаз и ушей. Чтобы было достаточно времени на это. Что еще? Заберут, естественно, все деньги (да боги с ними!), назначат дополнительный штраф. Постараются запугать так, чтобы еще долго выплачивать им проценты. Наверное, так. Но тогда все не так плохо, как кажется на первый взгляд. Куда нас ведут? Ага. На север. Наверное, в трущобы. Да. Там точно никто не сможет, да и не пожелает вмешаться в чужие дела. Тогда нужно действовать прямо сейчас.
– Ты помнишь, Стрекоза, наше детство? – тихо проговорил Гред, задрав голову вверх и глядя на звезды.
– Ты к чему это? – не понял Стрекоза.
– Помнишь такое же летнее небо, только месяцем позже, чем сейчас, когда мы с тобой забрались в сад к одному господину за черешней. Тот сад еще находился примерно там, куда мы, похоже, идем.
– Мрак бездны, Хорек. Мне сейчас не до воспоминаний. Меня всего трясет от мысли, что с нами сделают.
– А что с нами сделают? – спросил Хорек, словно не понял, о чем говорит его друг.
– Да поубивают нас. То, что ты сделал, не прощают так просто. И деньги не спасут. Прошу, давай скажем им про Листа. Глядишь, все и обойдется.
– Нет, – твердо сказал Гред, – Об этом не может быть и речи.
– Ну, друг, ну… – всхлипнул Стрекоза.
– Так. Спокойно. Ты лучше вспомни, вспомни, о чем я тебе говорю.
– Зачем это?
– Поверь, так надо. Вспомни.
– Что я должен вспомнить?
– Вспомни сад с черешней.
– Ну?
– Вспомнил?
– Кажется, вспомнил. Дальше что?
– Ну, вот. Тогда ты помнишь, что я сказал и сделал, когда нас чуть не застукали. А ты потом что сделал? Помнишь?
Стрекоза на минуту задумался. Затем его лицо просветлело, что было бы заметно, если бы дело происходило днем при ярком свете.
– Кажется, я начинаю понимать, что ты пытаешься мне сказать.
– Вот, и молодец. Смотри.
– Куда?
– Вперед смотри. Видишь? Кто-то движется нам навстречу.
– Так. А теперь замолкли, – прошипел идущий спереди охранник, тоже заметивший одинокого