Цири (сборник). Анджей Сапковский
хотел было предложить немного повременить, надеясь, что какая-нибудь из женщин сочтет нужным хотя бы словом поблагодарить краснолюда. Но тут же раздумал, видя, что его надеждам не суждено оправдаться. Обрадованные встречей женщины вообще забыли об их существовании.
– Чего стоишь? – быстро глянул на него Золтан. – Ждешь, когда тебя цветами обсыпят? Медком помажут? Собираемся, нечего нам тут делать.
– Ты прав.
Далеко они не ушли. Их остановил тоненький голосок веснушчатой девочки с косичками. В руке у нее был большой букет полевых цветов.
– Спасибо вам, – задыхаясь от быстрого бега, пропищала она, – что вы охраняли меня, и братика, и маму. Что были добрые к нам и вообще. Я нарвала вам цветочков.
– Спасибо, – сказал Золтан Хивай.
– Вы добрые, – добавила девчушка, прикусив кончик косички. – Я ни капельки не верю тому, что говорит моя тетка. Вы совсем-совсем никакие не паршивые подземные карлы. Ты, дяденька, не седой выродок из ада, а ты, дядя Лютик, вовсе никакой не кичливый индюк. Неправду она говорила, моя тетка. А ты, тетя Мильва, вовсе никакая не разбойница с луком, а тетя Мария, и я тебя люблю. Тебе я нарвала самых красивых цветочков.
– Спасибо, – сказала Мильва чуть-чуть изменившимся голосом.
– От всех нас спасибо, – добавил Золтан. – Эй, Персиваль, паршивый подземный карл, дай-ка ребенку что-нибудь на прощание. Не завалялся ли у тебя в кармане какой-нибудь ненужный камень?
– Завалялся. Держи, мазеличка. Это алюмосиликат бериллия, популярно называемый…
– Изумрудом, – докончил краснолюд. – Не забивай ребенку голову, все равно не запомнит.
– Ой, какой красивый! Зелененький! Спасибо! Большое-пребольшое!
– Играй на здоровье.
– И не потеряй, – буркнул «кичливый индюк» Лютик. – За этот камушек можно купить небольшую усадьбу.
– А, брось. – Золтан приладил к колпаку полученные от девочки васильки. – Камень как камень, о чем говорить. Бывай здорова, малявка. А мы пойдем, присядем где-нибудь у брода, подождем Бруйса, Язона и других. Они вот-вот должны быть. Странно, что их так долго не видать. Забыл, дубом меня хрясть, отобрать у них карты. Спорю, сидят где-нибудь и режутся в гвинт!
– Коней надо накормить, – сказала Мильва. – И напоить. Пошли к реке.
– Может, и для нас найдется какая-никакая теплая еда, – добавил Лютик. – Персиваль, пошукай в лагере, воспользуйся своим носярой на пользу народу. Подсядем там, где вкуснее готовят.
К их легкому удивлению, доступ к реке охранялся. Стерегущие водопой мужики потребовали по грошу за коня. Мильва и Золтан взъярились не на шутку, но Геральт, не желая скандала и связанного с ним шума, успокоил их, а Лютик выложил найденные на дне кармана монеты.
Вскоре обнаружился Персиваль Шуттенбах, злой и грустный.
– Нашел поесть?
Гном