Цветущие в вечности. Виктория Ман
– Мы, Народ Иль’Гранда, представляем высшую ступень развития человечества. Все, кто не является жителем Небесных городов – Земные, погрязшие в невежестве и разрухе, обязаны покориться и служить нашему процветанию.
– Повелеваю основать на архипелаге колонию под управлением Небесного города Иссу-7. Необходимо согнать туда Земных из ближайших областей континента. После переселения недопустимы любые контакты с внешним миром. Населению позволено обращаться к своей культуре, однако запрещено пользоваться родными языками. Мы предоставим им наш язык в его упрощенной версии, чтобы избежать заговоров.
Избрал себя Народ Иль’Гранда. Нарек именем гордым, поставил вровень со старыми Богами, пришел на замену им, бессильным пережиткам минувших лет, когда процветала слабость людская и не было хозяина единого. Вознесся Народ Иль’Гранда. Покорил небо, домом своим избрал, обуздал Пустоту и отпрысков ее, услышал Тишину и возвестил о приходе новой эры.
Эры истины. Эры новых живых Богов, что отныне повелевают землей. И не смеют им противиться, а противящиеся познают гнев праведный, ибо не дано никому достичь высот Народа Иль’Гранда. Жалки Земные, смысла лишены, брошенные дети прежней эпохи. Но милостивы Небесные Люди. Одним даруют избавление в смерти, другим же – смысл существования.
И так будет вечность. И так будет стоять мир и не встретит свой конец, ведь пока властвует Народ Иль’Гранда, царит порядок.
– Иссу-7 пал. Свидетели говорят о взрыве, эпицентр которого располагался в нижней части города. Слава Высшей, Иссу-7 рухнул в малонаселенной местности. Если Амальтея IV продолжит молчать, я возьму на себя бремя высшей власти в качестве императора, дабы предотвратить хаос. Младшие Наместники перейдут в ранг князей. Этими титулами мы отдадим дань памяти прошлому.
– Земные колонии лояльны нам. Мы продолжим управлять ими, однако поскольку Небесное Царство уничтожено, и мы вероятно остались последним оплотом цивилизации, сумевшей покорить небо, нам следует быть осторожными. Мы поощрим стремление Земных прикоснуться к нашей культуре и станем активнее делиться с ними знаниями. Мы заставим их воспринимать нас не только как владык, но и как неотъемлемую часть их бытия. Так мы обезопасим себя.
Пролог
Ты знаешь, мне Такие снятся вещи, Что, если они вещие, Нам гореть в огне. Ты знаешь, мне Порою снится поле, Где я сдаюсь без боя. Я погибну на войне, Потому что Есть такие вершины, До которых мне и вовсе не дотянуться. И если завтра мне не суждено проснуться, Похорони меня на цветочном поле, Не прикрывая иссохших век, Чтоб проросло из них хоть что-то, коли Из меня не вырос счастливый человек[1].
Мужчина и девочка идут по дороге, держась за руки и стараясь не думать ни о чем, кроме своей цели.
Город за их спинами доживает последние часы. Бегут жители, в панике или смиренном принятии судьбы, молча или со словами проклятий на устах. Лишь малая часть строений уцелела. Зияют провалы, перемешались улочки – не угадать прежнего расположения.
Пришла беда поздним вечером. Накинулась страшным бураном, снося стены, срывая крыши, а после раздробила землю, что принялась сотрясаться крупными толчками и жадно проглатывать дома, опрокидывая фонари, брызжа поленьями очагов.
Искры роятся светлячками. Заревом поднимаются пожары, вьются гривами коней. От дыма свербит в груди и щиплет глаза. Шум моря перекликается с лязганьем повозок, гомоном обезумевшей толпы и надрывными криками городских стражей, что пытаются обуздать людской поток, но то непосильная задача.
Поднятые паруса на фоне зловеще-багрового и угольно-черного – спешно покидают пристань суда. Пронзителен плач чаек, оседает пепел на их узких крыльях. Обречена столица княжества.
Однако здесь, в полях, нет суеты. Вена пустынной дороги протянулась по бескровному полотну сугробов. Тьма густым туманом оглаживает раздробленный склон.
Мужчина и девочка ускоряют шаг. Поднимаются выше, минуя выжженные участки и поваленные деревья. Скрип снега под подошвами. Порыв ветра, пробирающий до костей. Девочка, зажмурившись от холода, запахивает сбившийся платок.
Время остановилось, слилось с мертвой
Дарья Виардо «Ангел-похоронитель».