Крушение великой России и Дома Романовых. Воспоминания помощника московского градоначальника. В. И. Назанский
17 года, когда многие сочли возможным нарушить присягу, предать государя, отчизну и армию.
Раздумывая в изгнании о том, что привело императорскую Россию к краху, Назанский составил «летопись» исторических событий, кропотливо отбирая факты и опираясь на данные архивов, личные собрания документов представителей белой эмиграции, рассказы очевидцев, статьи из дореволюционной, советской, белоэмигрантской и западной прессы, труды ученых, письма, политические памфлеты и пр. И на собственные воспоминания и впечатления в том числе, так как и сам он был всегда в гуще описанных событий.
Именовал свой труд В.И. Назанский «Книгой русской скорби»…
Он полностью разделял убеждение князя Н.Д. Жевахова, занимавшего перед Февральской революцией 1917 года пост товарища обер-прокурора Святейшего синода:
«Царствование императора Николая II даст православной церкви нового святого и в будущем будет оцениваться как „Житие святого благоверного царя-мученика императора Николая Александровича“».
В.И. Назанский не просто цитирует эти слова – мысль эта проходит через весь его труд.
В его повествовании можно найти высказывания разных людей – Ленина, Керенского и Николая II, знаменитых генералов и не менее знаменитых политиков и революционеров, депутатов Думы, министров, журналистов, лидеров общественных организаций… И везде Назанский кропотливо искал причины крушения большой и сильной империи на рифах революции и Гражданской войны…
Конечно, по прошествии лет любимая и потерянная родина казалась особенно прекрасной, и автор не мог ее не идеализировать. Но не только эмоции, а факты и цифры легли в основу книги, добавляющей новые штрихи к сложной картине истории России первой четверти XX века…
Предисловие
Сколько еще времени будет наша несчастная родина терзаема и раздираема внешними и внутренними врагами?
Кажется иногда, что дольше терпеть нет сил, даже не знаешь, на что надеяться, чего желать?
А всё-таки никто, как Бог! Да будет воля Его святая!
Священные для каждого верного сына Отечества слова государя-мученика, собственноручно записанные им в первую годовщину предательства 1917 года, в условиях последней ужасающей пытки его за Россию, раздираемую величайшими бедствиями, да послужат началом нашей «Книги русской скорби». Исчерпывающим для нее предисловием являются эти, кровью сердца начертанные слова венценосного страдальца, русского царя – помазанника Божия, дополняющие огненно-жуткую для каждого русского запись высочайшего дневника от 2 марта проклятого семнадцатого года: «Кругом измена, трусость и обман».
Предисловие… Но разве это так необходимо?
Неужели заглавие этого труда недостаточно уясняет его содержание, цель и значение? Действительно ли так нужны эти традиционные вступительные пояснения или рекомендательные отзывы популярных либо влиятельных литературных и иных друзей о книге, заключающей в себе сводку исторических и мемуарных сведений о том, как именно разрушалась тысячелетняя Великая Россия и погибала трехсотлетняя династия Дома Романовых?
Составленная русским человеком для русских людей летопись исторических событий и деяний их участников может быть прочитана и без предварительных рекомендаций, подчеркиваний и указов – о чем именно будет идти речь и что и как нужно читать.
Составитель ее – один из бесчисленных верноподданных русского царя и служилых людей Российского государства – занимал в предреволюционные годы и в самые дни русской смуты должность помощника градоначальника: с 1910 года по 1915 год в Баку, а с 1915 года по 1917 год – в первопрестольной столице Москве[1].
Многое мои глаза видели на скромном моем посту в третьих рядах носителей исполнительной власти, многого привелось мне быть очевидцем до и после крушения России в 1917 году – многих малых и больших событий «свидетелем Господь меня поставил».
Личные воспоминания, записи и дневники каждого из переживших ужасные годы разрушения великого нашего Отечества – царской России – имеют, конечно, известное значение исторического и бытового материала для будущих исследователей русской смуты. Но этих личных воспоминаний, мемуаров за истекшее десятилетие напечатано уже более чем достаточно.
Да и кому в неизжитое еще нами тяжкое время могут быть интересны биографические сведения о прохождении жизненного и служебного пути молодым царским офицером под знаменами императорской русской армии, призванным к исполнению ответственных обязанностей на Кавказе и в сердце России Москве?
Многое записал из виденного и пережитого, но более всего из слышанного от ближайших очевидцев и участников событий, с которыми привелось мне встречаться и беседовать по душам. С особо богатым осведомительным материалом эпохи войны 1914–1918 годов и русской революции по редким коллекциям журналов и произведений печати на русском и иностранных языках удалось мне ознакомиться благодаря любезному содействию M.W. Lerat, chef de section aux Bibliotheque
По происхождению мы костромичи. Мой прадед, Егор Николаевич Назанский, был костромичом. Дед же, бригадир Николай Егорович Назанский, в 1812 г. командовал бригадою и участвовал в Бородинском сражении, за что брат мой и я имеем родовую медаль в память Отечественной войны. Дед имел значительное поместье в Новгородской губернии, и мы уже состояли в числе новгородского служилого дворянства по Боровичскому уезду. Отец, генерал-лейтенант Генерального штаба Иван Николаевич Назанский, родился в 1822 г., воспитывался в Новгородском кадетском корпусе и из Дворянского полка произведен в офицеры в 12-ю артиллерийскую бригаду, а в 1848 г. окончил Николаевскую Академию Генерального штаба и был назначен на Кавказ, где служил у знаменитого генерала Евдокимова, преимущественно на Кубани, получив так ряд боевых наград. Скончался в 1899 г. в отставке, в Проскурове. Вся наша семья состояла из военных: прадед, дед, отец и дяди; один военный судья – генерал, другой, окончивший Парижскую Сорбонну, был командиром казачьего полка Забайкальского войска. Старший брат мой Николай ныне проживает в Сербии, служил в гвардейских стрелках и состоял генералом для поручений при инспекторе стрелковой части в войсках до последних дней крушения России. Я же в 1910 г. был назначен в Бакинское градоначальство, а затем высочайшим приказом в июне 1915 г. помощником московского градоначальника с производством в полковники. Прибыв в начале июня в Москву, я находился там до последнего момента и закончил службу его величеству после отречения 2 марта 1917 г. полковником Конной артиллерии императорской русской армии.