Командировка на химию. Валерий Гудошников
будто в костре сидела гадюка, словно это и не бензин вовсе был, а обычная вода.
– Чиркни спичку и брось в костёр, тогда загорится, – посоветовал проснувшийся Зародов. – Это от большой влажности так иногда бывает.
Проснулись и остальные. Поёживаясь, зевая и дрожа, сгрудились вокруг костра. Немного отогревшись, стали осматривать аэродром. Как оказалось, сели они не на взлётную полосу, а на боковую полосу безопасности. На пробеге пересекли взлетную полосу под углом и выкатились на загрузочную площадку, где, расшвыряв пустые бочки, остановились. На пути пробега обнаружили ещё две бороны в связке, которые лежали, угрожающе выставив вверх зубья.
– Все мы в рубашках родились, – объявил Зародов, – иначе бы догорал сейчас тут не маленький, а большой костёр, а в нём наши бренные останки.
– Нет, с меня точно хватит! – сказал Манилов. – Осенью, если не возьмут переучиваться на реактивную технику, уйду на пенсию. Как на фронте…
В девять часов приехал агроном, охая и ахая, принялся хлопать себя по тощим бёдрам и удивляться, откуда они взялись?
– Ночью с неба свалились, – пояснил Манилов. – Не ждали?
– Точно не ждали! Мы же и телеграмму с вызовом не давали. Не хотели работать самолётом в этом году. Земле тоже отдых нужен.
– А что скажут проверяющие из райкома и управления сельского хозяйства?
– Э-э, – отмахнулся агроном, – каждому по барану – и все дела. Но уж раз вы прилетели, найдём вам работу дня через три.
– Через три? Но…
– Знаю, знаю, – кивнул агроном. – Подпишу, сколько нужно, легче отчитываться будет. А вам гарантия за простой.
– Слышь, агроном, – подошёл Зародов. – У тебя пожевать там, – кивнул на машину, – ничего нет? Вторые сутки уразу держим.
– Ничего нет. Да как же это вы? Ох, ребятки, жалко мне вас. Но к обеду всё сделаем. И водочки найдём.
– До обеда дожить нужно.
– Хлеб в бардачке есть, но он сухой очень.
Он открыл дверцу машины и извлёк какую-то тряпицу, в которую была завёрнута краюха. Зародов постучал ей о борт машины. Потом снова завернул и изо всей силы ударил по ней кулаком. Краюха разлетелась на несколько частей.
– Угощайтесь, лётчики! Деликатес. Жаль, что Глотова нет, ему бы лучший кусок отдал. Вышвырнул, как щенков нас. Работайте, ребята!
Три дня они отсыпались. Вставали поздно, завтракали и ехали на аэродром. Зубарев заполнял какие-то документы, связывался по коротковолновой станции с базой, что–то докладывал и получал какие-то указания. Авиатехник выгрузил своё барахло на ночной стоянке и возился с помпой, которая никак не хотела запускаться. От него то и дело исходили восклицания с упоминанием матери.
– Хоть бы раз, гады, исправную помпу дали! Приходиться всё на точке до ума доводить. Не пойму, зачем на базе ремонтную группу держат?
– Чтобы ЭАФ пить, – ответил Зубарев. – Они же каждый день там пьяные.
Клёнов шатался по аэродрому без дела. Никто и ничему его не учил, никто ничего не объяснял. Да и чему учить, если не летали? На четвёртый