Негосударственный строй. Александр Степаненко
взрыва. Политическая стабильность включает в себя очень многое: здесь и исправно работающие механизмы формирования властных структур (включая наличие опыта цивилизованной смены власти), и развитое гражданское общество с налаженной обратной связью между властью и обществом, и цивилизованная (то есть в рамках легитимных механизмов) политическая активность населения, и уверенность граждан (подданных) в завтрашнем дне, и, соответственно, опирающаяся на реальную поддержку избирателя (читай, народа) власть, да, в общем, и много чего еще.
Со всем с этим в России, очевидно, существуют проблемы. Механизмы формирования властных структур целиком и полностью превращены в профанацию. Выборные процедуры полностью девальвированы откровенным использованием финансового и административного ресурса для достижения на них искомого результата. Цивилизованной передачи власти – то есть спокойного, без живодерства, перехода власти от одних политических сил к другим – в современной истории России не случалось еще ни разу. Достаточно сказать, что смена главы государства все три раза осуществлялась через открытое оглашение желаемого «преемника» действующим президентом и все три раза в результате «выборов» именно «преемник» и принимал высший государственный пост. Вряд ли такой механизм формирования власти можно всерьез рассматривать как демократический.
Как следствие – имеющая мало аналогов в современном информационном мире политическая пассивность населения: даже на выборах главы государства с трудом удается натянуть необходимую половинную явку. Как бы ни сглаживала торчащие углы пропагандистская машина, этот очевидный показатель недовольства общества, его недоверия к власти скрыть не получается: половина даже не населения, а только избирателей, просто не желает тратить свое время и силы на то, чтобы дойти до избирательного участка. Причем самый низкий уровень активности наблюдается в крупных городах, где добраться до этого участка не составляет никакой проблемы. Люди не ощущают процедуру выборов как нечто, способное повлиять на их жизнь.
Результатом этого является огромный разрыв между властью и обществом. Власть в этой ситуации является не легитимным аппаратом управления общественной жизнью (то есть, собственно, государством), опирающимся на осознанную волю общества – власть является своего рода «вторым народом», проживающим на той же территории; причем «первый народ» воспринимает «второй» как узурпаторов, завоевателей, тогда как, в свою очередь, «второй народ» чувствует себя как в осажденной со всех сторон кровожадной ордой крепости.
Понятно, что в подобной ситуации говорить о «выработке программно-стратегических целей и задач развития общества» тоже не приходится. Последние два десятилетия Россия существует без национальной идеи, без идеологии, без заслуживающего какого-либо обсуждения стратегического взгляда на пути экономического развития страны,