Когда сбываются мечты. Эстель Альенде
яснимое, поневоле становишься холоднее и рассудочнее. Грустно, когда тебе не верят и считают сумасшедшим, но быть помешанным было бы куда легче, чем переносить такую действительность.
Тимон вспомнил, как начал свой путь в мире магии. Быть не таким, как все, стать сильным, или даже всемогущим, вот чего он хотел больше всего. Он стремился научиться читать чужие мысли, видеть сквозь время и расстояния, передвигать предметы, не дотрагиваясь до них. Сейчас он улыбнулся этим воспоминаниям, но тогда, когда ему было двадцать, он отчаянно пытался развивать в себе сверхспособности. Он дотронулся рукой до оголенных проводов, чтобы пережить клиническую смерть, и открыть в себе дар ясновидения. Все было напрасно, и он махнул рукой на свою болезненную одержимость и решил просто жить и получать от этого максимум удовольствия. И самым обыкновенным образом, всего лишь открыв свое сердце миру, он получил дар предвидения и объяснения прошлого. Он не мог объяснить, как это произошло, он не зафиксировал тот момент, когда стал более внимательным и восприимчивым. Но в то чудесное мгновение для него не стало преград, все его желания осуществлялись сами собой. Он погладил бульдога и снял мирно дремавшее животное с колен, а затем встал и подошел к окну.
– Погода опять поменялась, мой друг, теперь на три дня зарядит дождь, Луна в Водолее. Не люблю дождь, он делает действительность расплывчатой. Есть у меня предчувствие, дорогой Пуло, что очень скоро нам придется с тобой восстанавливать четкость картинки, нельзя больше ходить вокруг да около. Давай-ка внимательно прочитаем, как это видят обычные люди. Но сначала я заварю себе чая.
Проходя на кухню, Тимон мельком взглянул на свое отражение в зеркале. «Определенно усталый вид, синева под глазами и бумажная бледность», – отметил молодой человек, – желтый цвет мне определенно не к лицу». Он скорчил недовольную гримаску и отвернулся от зеркала. Как и свойственно людям его возраста, двадцатипятилетний Тимон следил за собой и за модой, хотя для ясновидящего выбор одежды не мог быть удовольствием. Люди привыкли видеть прорицателей одетыми в черное, но юный маг позволял себе частенько выходить из привычного амплуа и надевать что-то яркое и радостное, повторяющее естественные природные цвета. Нередко работая дома, он надевал небесно-синюю рубашку, которая подчеркивала цвет его проницательных глаз, или терракотовый кардиган, в котором он чувствовал себя особенно уютно, будто расположившись у огня. Сегодня он экспериментировал. По совету друга-дизайнера, он приобрел солнечно желтый пуловер, который кутюрье рекомендовал носить в дождливые дни, чтобы компенсировать отсутствие яркого света. «Нет, я выгляжу даже не как цыпленок, что было бы мило и трогательно, в этом пуловере у меня кислый вид, как у лимона».
Он еще немного повертелся вокруг огромного трюмо. Все зеркала в его доме были достаточно большими, чтобы он мог видеть себя в полный рост. Он был уверен, что невидимые ноги, а еще хуже – голова, которую мы не видим в зеркальном отражении, разрушают энергетическую целостность человека. Это неблагоприятно для любого из нас, а для экстрасенса такая расчлененка абсолютно недопустима. Лишив себя какой-нибудь части тела в угоду зеркалам, можно поставить под угрозу свою ауру. Улыбнувшись себе, смотрящемуся в зеркало, Тимон нажал на клавишу электрического чайника и достал свою любимую чашку с блюдцем.
Вернувшись в гостиную с чашкой чая с молоком, ясновидящий снова взялся за газету и подвинулся, освободив место для Пуло, который тотчас же снова забрался на кресло рядом с хозяином и устремил свой взгляд на печатный текст.
«Необъяснимая сила будто толкнула старика на рельсы трамвая, – свидетельствовали очевидцы. Трамвай ехал быстрее обычного, буквально несся, зловеще звеня, будто желая задавить беднягу», – процитировал Тимон статью с первой страницы. – Ничего конкретного, похоже, все свидетели были очарованы какой-то неведомой силой. Что скажешь?
– От этой статьи пахнет гневом, – наконец проговорил до сих пор безмолвствовавший Пуло, втягивая воздух своим вздернутым носом. Иногда, смотря на себя в зеркало, он думал, что в нем что-то есть от Кинг-Конга. «Наверное, это грозное и суровое выражение лица», – говорил себе он. – «В нас обоих есть мужественность, или даже брутальность».
– Думаешь, водитель трамвая рассердился на старика? – вернул его мысли к беседе Тимон. – С чего бы? Разве он мог ему чем-то насолить? Попавший под трамвай был простым бродягой, одетым в тапочки, нижнее белье держалось на шнурках, а карманы его одежды были набиты орехами.
Мужчина рассмеялся, глядя в задумчивые глаза Пуло:
– Нет, я определенно не верю в преднамеренное жестокое убийство.
– Иногда очень непросто поверить в истину, так старательно отвергаемую нашими знаниями о реальности, – заметил бульдог.
– Хотя, – Тимон несколько раз провел рукой над газетой, устремив взгляд в какую-то далекую точку за окном, – должен согласиться с тобой, от всего этого идет очевидный фон агрессии. Постой, а, может быть, этот пожилой джентльмен увидел нечто такое, что заставило его поторопиться перейти через трамвайные пути, не обращая внимания на приближающийся трамвай?
– Ищите женщину, хотя человек не любит убеждаться