Культ Многоликого. Том Первый. Анна Кугуар
64-6520-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Анна Кугуар
Культ Многоликого
Пролог
На стекло шлема сел фиолетовый мотылёк. Фабиан отогнал его, стараясь развернуть фотографию, наспех вытащенную из кармана джинсов. Сегодня утром это закончится: метка договора со смертным перестанет действовать, и он уже никогда не сможет вернуть обещанный долг. Нужно спешить.
– Да где этот адрес? – под Фабианом, уподобляясь хозяину, разгоряченно рычал байк. Силуэт водителя сливался с ним в одну чёрную тучу. Лишь свет фонаря над автобусной остановкой придавал им мокрый абрис, созданный ночным ливнем.
Мотылёк испуганно сбежал от нервного движения: мужчина стянул перчатку зубами. Глухо прорычав, Фабиан раскрыл фотографию. Старая, но все ещё цветная фотобумага крошилась на местах сгиба и оставалась на его пальцах мелкой крошкой.
– Каков гад… Хватило же наглости написать адрес здесь! Ух, Нейтан, испортил такое воспоминание. – Мужчина подался немного ближе к стене остановки, чтобы чернила не размыло случайными каплями, скопившимися на самом краю крыши. – Улица Салютатти-Бруни, дом семь. Ну, вот ты и попался, – радостный смех донёсся из-под шлема глухим звуком. Фабиан торжествовал. Осталось активировать метку и определить того самого «везунчика» среди остальных тантийцев1, но…
Он зачем-то перевернул фотографию и лишь на пару секунд задержался на ней. Лишь пара секунд… А может, пытка, длящаяся уже сто тридцать лет?
Стекло шлема намокло, поэтому мужчина поднял его. Белоснежные волосы ревниво очертили грозовые облака, освещённые серебряным сиянием луны. В этих глазах сначала сверкали молнии, пока воспоминания не подарили им блеск. И сердце тотчас смягчилось.
Это фото из картинной галереи. На переднем плане нехотя улыбается черноволосый парень небольшого роста. И несмотря на то, что он и был автором всех представленных пейзажей на выставке, Фабиану практически пришлось заставлять его сняться на память. Закари интровертен, и на руку им сыграл лишь его идеальный, парадный внешний вид.
«Слово художника – закон!».
«Ну, нет. Давай сфоткаемся рядом с твоей любимой картиной, Закари!» – мужчина подначивал друга, сияя озорной улыбкой, сомнительно подходящей под благотворительную выставку.
«Нет у меня никакой любимой картины, – Закари был не из тех, кто легко поддаётся. Он резко запротестовал и оглянулся на безликие силуэты посетителей, лениво бродивших от одного пейзажа к другому. На студентов, проскочивших мимо них. Ребята тоже держали камеры наготове: им хотелось ухватить немного от славы художника. Хотя бы в виде новой публикации в сети. – И ты вообще тут единственный, кому нравятся настолько мрачные пейзажи. Вся надежда, что я оставил на этом холсте – красный отсвет далёкого маяка, и тот размыт сильной волной. Не заметил?».
«Этот блик надежды и есть причина того, почему мне так нравится эта картина. Однако…».
Фабиан подался вперёд, рассматривая красные линии на беспокойной воде, практически сливавшейся с грозовыми небесами. Большинство могли спутать эти штрихи с клубничным джемом, кто-то видел наваристый соус, а кому-то блики напомнили бы кровь, резкими размашистыми движениями размазанную по холсту. И всё это с помощью самой большой кисти в наборе. Закари терпеть её не мог! До чего же халтурно могла выглядеть готовая картина, не будь в контрасте яркой эмоции расправы над несправедливостью. Нежелание быть растоптанным в своих мечтах. Вот какие размышления приносил любимый пейзаж Фабиана самому Закари. Именно их пытались нащупать и украсть посетители выставки.
«Я не считаю этот пейзаж мрачным. На мой взгляд, он вполне естественный! Это жизнь. Причём такая, какая она есть», – Фабиан вдохнул запах давно затвердевшего масла, нанесённого крупными мазками художником. Закари соблюдал в своём стиле нотки импрессионизма. Волны тёмного, серого моря, облитые белоснежной пеной, одновременно походили на горы и… на глаза смотрящего?
«Фабиан, – дёрнув друга от созерцания картины, Закари поспешил сменить тему, чтобы сделать, наконец, эту несчастную фотографию. – Не пугай посетителей своей необъятной страстью к высокому, – подчеркнул он, – искусству. Ты так в холсте дыру прожжёшь…».
– Ха, – Фабиан вернулся в реальность от собственного смеха и шума колёс полицейской машины. Через ливень так нестись за ним могли только стражи порядка.
Его заметили? Сдали? Кто-то увидел его рога, когда пришлось снять шлем на заправке?.. Да что опять-то не так!
Круг призыва, его собственный круг, появился над ладонью в виде проткнутой иглами птицы. Фабиан поднял взгляд, и метка потянула его в определённую сторону, справляясь лучше всякого навигатора. Вот уж нет! Он обязательно найдёт того, за кем спустился к смертным. Ни дождь, ни ночь и, тем более, ни один человек не остановят его.
– Ну, привет, шкет, – шёпот вырвался у Фабиана вместе с горячим воздухом. Гул приближающихся сирен становилось всё сложнее игнорировать. – Я надеюсь, ты