Луна, ослепленная Солнцем. Анастасия Малькова
перевел взгляд на Алена и пожалел о содеянном. Глаза Алена горели интересом, и было в них ещё что-то такое, что заставляло стиснуть зубы от злости.
Надежда. Предвкушение. Ожидание лучшего. Все то, что Стефану непостижимо.
Он отвернулся, невольно ускорив шаг, И Ален подстроился под темп. Ожесточенная внутренняя борьба жгла грудь от непонимания, почему эта кудрявая дурья башка вызывает столько неприятных чувств.
За последние сотни лет только они и составляли компанию скуке и пустоте, внося разнообразие. Единственное, чего хотелось – это чтобы состояние было тихо и неподвижно, как водная озёрная гладь. Сейчас оно было похоже на шторм.
С губ так и рвалось колючее: «Для такого олуха, как ты, работы нет, ты только всё испортишь». Он снова сжал челюсти, не давая остротам вырваться. Останавливала мысль, что надо ответить услугой на услугу.
Ален ведь не покушается на его место официанта. Не отберет же он работу и деньги, так? Джоб говорил, что не хватает рук. Может, Стефан получит какую—то плюшку за эти самые руки? Ну, за акцию «приведи друга» же что—то дарят?
Друзей правда нет, но человек, которого Стефан приведет, – вполне.
– Найдётся, – наконец ответил Стефан, и Ален чуть не сделал сальто от радости.
– Ура! Спасибо! Ты меня очень выручишь!
– Закрой рот. Слушать твои благодарности не могу.
Они оказались у небольшого кафе итальянской кухни с вывеской «Gusto e amore», что означало «Вкус и любовь». Как заверял хозяин кафе, таково его кредо – готовить еду с любовью и вкусом. Кровля крыши была красной, а фасад – в зеленых и белых цветах. Все под стать итальянскому флагу.
Их как раз и встретил Джоб – тот самый владелец.
– О, Стефан! Здорово! – Джоб направился к Стефану, как только увидел его. – Ты вовремя, работка уже нашептала на ухо, что соскучилась по тебе!
– Ага, верю… Утра, – Стефан пожал протянутую руку Джоба.
Джоб похлопал его по плечу, разразившись громким хохотом от собственной шутки. Джоб – человек, взаимодействия с которым не приносили отвращение. Стефан привык к Джобу и смирился с тем, что он такой, какой есть: шумный, ржущий и шутящий невпопад, иногда брызгающий слюной, когда говорит о чем-то слишком увлеченно. Он привык к его сухой пухлой ладони и тому, что для него рукопожатие – важный ритуал первой встречи, без которого приветствие не приветствие. Привык к его тактильности, к похлопываниям по плечу или спине.
Вначале для Стефана это было дикостью. Хотелось ощетиниться, выпустить когти, вгрызться в глотку за наглое вторжение в личное пространство. Научиться принимать это пришлось из-за того, что Джоб был и остается хорошим мужиком. Он помог Стефану, когда тому нужна была работа, чтобы сводить концы с концами и на что-то жить. Он принял Стефана без документов, почти с бухты-барахты, зная только имя.
Не сказать, что и сейчас Джоб знает о нем больше, чем восемь месяцев назад, но для него это словно не было проблемой. Он встречал Стефана каждое утро с распростёртыми объятиями.
Стефан работал неофициально, на птичьих правах. Многие