Босиком по стеклам. Яра Вольцева
ему?» – задала вопрос пальцами.
Алиса язык жестов не знала и разозлилась. Рукой спихнула мои учебники на пол.
Зажмурилась от раздавшегося грохота. Похожего на удар. Воспоминания всё еще не отпускали. Больно. До сих пор больно. Даже спустя год.
– Не беси меня. У нас один отец, но ты знаешь, кого он любит больше. Не забывай свое место.
Вываляла меня в помоях и ушла, услышав приближающиеся шаги. Боится, что нас увидят вместе.
В одном она была права. Меня отец не любил.
Даже когда Алиса закатила дома истерику, что в школе узнают о нашем родстве, а мачеха настояла, чтобы мне дали фамилию матери – Жданова, он, не раздумывая, предал меня.
Так что хотела я того или нет, но пришлось попрощаться с фамилией отца. И теперь в нашем доме только трое Топорковых. Михаил, Лилия и Алиса. Счастливая и образцовая семья, прячущая грязный секрет в виде меня.
Опустилась на корточки, собирая книги в единую стопочку. Села на место и опустила голову. Голова заболела. Фантомная боль, как говорил психолог.
– Уоу, парни, вы только гляньте, у нас новенькая, – звучит предвкушающе со стороны.
Следом на стол падает чужая задница.
Открываю глаза. Богатенький мальчик, сынок какого-нибудь бизнесмена.
В другой жизни поставила бы его на место. В прошлой школе славилась своими ядовитыми фразами и колким язычком.
Но то было раньше. Когда я могла говорить. До аварии.
– Недотрога, Алекс, ты только глянь, дар речи от тебя потеряла.
А мальчик не один. С подмогой в виде двух дружков. Стая. И сейчас решалась моя дальнейшая судьба в этой школе. Либо я буду девочкой для битья, изгоем, либо они раз и навсегда отвалят от меня.
– Будешь моей девочкой, крошка? – подмигнул Алекс.
Я не слышала его голоса, но умела читать по губам. Научилась за год. Вынужденно. Выбора ведь не было.
– Ты в своем уме, Лекс? Надпись не видел, что ли? Забыл, что это за кабинет?
Один из парней вдруг опомнился. Я сжалась, ожидая издевок. Скукожилась, понадеявшись на удачу, но фортуна покинула меня год назад.
– Ну она же поверила. Видал ее лицо? – захохотал парень.
– Интересно, что с ней. Может, она того, шиза у нее?
– Такие здесь не учатся, идиот.
– Молчит и пялится, как ненормальная. Отвечаю, у этой с головой проблемы.
– Как у Марины?
– Она глухая была, не дурковатая. С протекшей крышей была эта, как ее…
– Дарина.
– Имена у них какие-то похожие. А тебя как зовут, крошка? Ты же по губам читаешь? Я могу помедленнее спросить. Ка-а-ак те-е-б-я-я зо-о-в-у-у-т?
Говорил, как с инвалидом.
Стиснула челюсти. К лицу прилила кровь, щеки запылали жаром. Хотелось провалиться сквозь землю.
Отец отправил меня в коррекционный класс именно в ту школу, куда определил Алису, словно в насмешку надо мной. Мол, смотри, какая жизнь у моей старшей дочери. Любимой. И в противовес ей мне приходилось иметь дело с такими ублюдками, которые считали, что могут издеваться над теми, кто отличается от них.
– Нина, – один из них взял мой бейджик со стола.
– Нина? Какое-то старомодное. Так доярок в колхозе называют, разве нет?
Протянула руку, чтобы забрать свое, но это стало спусковым крючком. Парни заулюлюкали и отбежали, перебрасывая бейдж друг другу.
Весь мир сузился до белой картонки. Пока я не поняла, что теперь толкают меня. Словно рюкзак, который не жалко и попинать от скуки.
– Что здесь происходит?
Спасение приходит неожиданно. В лице другого ученика.
– Глеб? Ты же вроде завтра должен был приехать.
– Планы изменились.
Бейджик сноровисто сунули мне в руки, и я быстро села на место, волосами стараясь прикрыть лицо. Надеюсь, он не узнает меня. Не хочу, чтобы узнал. Не такой жалкой я хотела предстать перед ним.
– Это еще кто? Новенькая?
– Забей на нее. Она не с нашего класса. Пойдем, я лучше тебя с нашей новой одноклассницей познакомлю. Ты ее знаешь, наверное, ваши семьи вроде дружат. Топоркова дочь.
– Нина?
– Алиса. Разве можно забыть такую красотку? Поговаривают, что ваши семьи хотят породниться. Завидую тебе, старичок.
– А эта Нина не ее сестра? Имя редкое, – один из стаи слишком проницательный.
– Не думаю. Эта Жданова же, не Топоркова. Я на бейдже прочитал.
Парни ушли, уводя за собой Глеба, а я осталась сидеть в классе одна.
И как же сильно хотелось вернуться в привычный интернат. Отец дал мне проучиться там всего две четверти, сбагрив с глаз долой, а теперь, когда на носу политические выборы, побоялся, что информация обо мне всплывает. И теперь я буду учиться в одной школе с Алисой. В школе с частичной интеграцией таких, как я, в мир обычных здоровых людей.
Перемена