Терниум или Бульварное танго. Михаил Бочкарников
гор. А верные заветам предков аборигены будут просто счастливы от того, что их денежные вливания оказались небезынтересны Великому и Всемогущему, и станут еще вернее.
Так или иначе, но до каменных ворот Лысый был «на коне» и успел завоевать громадный авторитет у лесной гвардии сподвижников. И он никак не мог понять, тем более теперь, стоя среди озабоченных лиц, где-то на задворках вселенной, в 100 км к западу от вершины, как он мог допустить подобную ошибку. Хотя с другой стороны понятно ему быть и не могло: по той простой причине, что он всегда пользовался животными инстинктами и рефлексами и не пользовался собственным мозговым анализатором. С памятью тоже существовали определенные проблемы. И вот сейчас он пытался изо всех сил ее напрячь.
Но память лишь улыбалась и показывала разные картинки из прошлого: горшечное детство, школу, Алексеича с его бесконечными походами и приключениями, чертов сбор перед чертовым походом, алый крест на карте предгорий… Стоп! С превеликим трудом Лысый все-таки припомнил что-то насчет этого креста и западных отрогов, что вроде бы Алексеич просил их не лезть туда, или о чем-то другом…
О чем? В памяти все прорисовывалось весьма и весьма смутно. Зато отчетливо сидела картинка, как они ползли именно по этому дурацкому склону год назад. И Лысый именно со стороны запада затащил всех наверх. И поэтому чувствовал себя виноватым. Тем более что застрявшая у черта на куличках гильдия следопытов должна была через пару суток телеграфировать об удачном завершении перехода. А это не представлялось возможным. Единственно – разве только у всех в одночасье вырастут крылья. Но крылья не вырастали. Не в одночасье и даже не в двучасье. Зато у всех выросло громадное желание устроить пышные похороны фиолетового туловища Лысого, которое так безнаказанно воспользовалось доверчивостью отряда и загубило всю экспедицию. Лысый смутно подозревал, что в этой роли будет чувствовать себя весьма неудобно, поэтому как бы слегка нервничал. И именно поэтому облегченно вздохнул, когда часть вины по загубленному делу взвалил на свои плечи Толик.
– Во всем виноват я, и только я…
– Да ты молчи, Дуло, мы с тобой еще поговорим отдельно!
Паха был безжалостен:
– Вы только посмотрите на эти тела …!? Один заводит нас в дебри, второй выводит, но только для того, чтобы через несколько дней завести куда подальше и засунуть в полное дерьмо, да так, что мы не могли бы и думать об исправлении маршрута, твою малину, а!
Паха не привык выбирать выражения:
– И теперь несет какую-то чушь о приснившейся его тупому мозгу ночной нимфе!! Меньше пить надо, урод! Что скажете, парни?
И он посмотрел на остальных членов команды.
Остальным членам команды было по 14 лет (исключая Слона, Лысого и самого оратора, которые с разбросом в один год тянули на 17). Четверо маленьких упрямых любителей горных троп. Они часто-часто моргали и ошарашено смотрели на старших товарищей,