Гляделки. Лиза Ошо
реть прямо и уверенно, все равно никто из тех, на кого он пялится, не заметил бы его: все они слишком легкомысленны. Как хорошо и приятно было встать в прохладной тени дерева, приспустить штаны, взять свой маленький незаметный черный бинокль, и тщательно подрочить на ебущихся в окне людей.
Часто, большинство из них ограничивалось всего лишь миссионерской позой, но некоторые из них заходили дальше, не стесняясь развлекать Сергея более извращенными актами. Вот, например, вчера, прохаживаясь в ночи вокруг девятиэтажного дома, он смог разглядеть то, как в ухоженной женской руке взлетел хлыст, и опустился на чей-то совершенно точно мужской зад. Большего он, увы, разглядеть не смог, так как окно на третьем этаже было оперативно зашторено, будто пара почувствовала на себе его пугающе пошлый взгляд.
Он не был маньяком, нет! Всего лишь человеком, влюбленным в вуайеризм. Он не нарушал ни один закон, никого не убивал, не насиловал, не делал абсолютно ничего плохо. Разве было плохо, что он так невинно иногда подсматривал в чужие окна? В сущности, мужчина считал, что каждый имеет право делать все, что угодно, если это не вредит другим людям. За исключением ситуаций, когда другие люди любят, когда им причиняют вред, конечно же. А он ведь никому не причинял никакого вреда!
И если бы кто-то назвал его извращенцем, то он был бы крайне удивлен. Но в прочем, мнение других его не сильно волновало. Частенько, когда он рассматривал происходящее в окнах других людей, он чувствовал на себе осуждающие взгляды прохожих. В сущности, это было не очень важно; лишь бы они не загораживали ему вид. А там, пусть думают что хотят.
2
Женщина. Мужчина. Первый этаж. Больше других Сергей предпочитал начальные этажи, ведь тогда ему не нужен был бинокль, и выглядел он не так вычурно и очевидно. Присев в тени высокого дуба, находящегося напротив окна, он положил руку на штаны и приготовился внимать зрелищу.
Пять минут назад, но все также под его зорким взглядом и острым слухом, у пары была пламенная ссора. Казалось бы ничего необычного; и к сожалению, это действительно было чем-то обычным, что мужчина видел сотню раз.
– Иди к своей шлюхе! – разгоряченно крикнула женская фигура, растворяясь в глубине квартиры, вне поля его зрения. Как и многие другие, кого он наблюдал, все они орали, кричали, визжали, всем своим видом показывали как они были оскорблены предательством, в виде секса своего парня-сожителя-мужа на стороне, однако никто из них сам уходить не спешил. Все они были привязаны, так или иначе, к своим возлюбленным, и не могли или не хотели расставаться. Однако, продемонстрировать возмущение было необходимым, хоть это и никогда не выступало гарантом того, что изменщик внезапно станет думать об их чувствах и перестанет ходить к своей шлюхе. Зато примирительный секс – для многих это не сколько процесс просьб прощения, и собственно прощения, а первостепенная причина ходьбы по шлюхам.
Иногда Сергей вспоминал, что не все были такими людьми как он, черпающими рискованное наслаждение в подглядывании за другими, и что некоторые действительно любили… Страсть. Не холодное наблюдение из-за угла, а прямое участие в этой жизни. И для некоторых это были нескончаемые измены. Сложно было сказать, было ли это действительно так – он редко смотрел за кем-то больше двух раз, но так как почти каждая вторая пара была поймана лично им на обсуждении измен, то ему это казалось правдой.
– Я никуда не уйду! И ни к каким шлюхам я не хожу! Все не так, как ты думаешь! – крики мужской фигуры начали сходить на нет, заменяемые тихими оправданиями. Все это было так скучно, что если бы Сергей носил галстук, то повесился бы на ветке дерева. Однако, выслушать все эти акты жизненной драмеди было необходимо: потом слушать их стоны и рассматривать сношающиеся тела будет не так скучно, зная контекст.
По-настоящему интересные сцены, как уже упомянутые хлыст и мужской зад, или же аккуратный крест на стене, в человеческий рост, с прикованной к нему женщиной, в латексной униформе, были настолько редки, что такой ненасытной личности как он, приходилось довольствоваться по-крестьянски простой бытовухой. Скандалы, истерики, звуки бьющейся посуды – все это было для него настолько привычно, но так разбавляюще относительно этого простого сования хуя в пизду, что без них было бы совсем невыносимо.
Поэтому он подпер рукой подбородок, и продолжил слушать спектакль со скучающим видом. Ночь была теплой, так что он мог так сидеть довольно долго, упираясь ногами в сырую, но прохладную землю. Хоть и две ключевые фигуры вернулись на оконную сцену, Сергей безучастно, но внимательно только их слушал, рассматривая листья дерева, летящие по воздуху.
– Ааа! – хм, видимо кто-то кого-то ударил. Домашнее насилие тоже было для него не ново и не так уж увлекательно. Что ж, в каждой избушке свои прелюдии.
– Вот значит как! Я-то может и не чист на руку, а ты! Ты мне разве что только с бомжами не изменяла! – оскорбленный мужской голос заставил Сергея обратить свой взор на окно. Интересно… Когда один изменяет другому это слишком заезженно, а вот когда оба ебутся на стороне, тут уже более широкий простор для фантазии. Обычно и секс у таких более веселый.
– С кем я тебе сказала ты можешь