Туман и Молния. Часть 17. Ви Корс
занял трон Кудмера, а теперь Лиса.
И Лис тоже смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова:
– Отец… – наконец едва выговорил он.
И его отец ничего не говорил и смотрел на него.
Князь Арел, Никто, Витор Корс и Карина, Заф, Парки и несколько нечистых стояли за спиной Лиса и тоже молча разглядывали его отца.
Витор Корс пришёл в себя первым:
– Мне кажется, нам лучше оставить их, – сказал он негромко.
– Да, – согласился Заф, он сделал быстрый жест рукой от себя, в сторону нечистых, словно отмахиваясь от них, и его воины и Парки с тремя своими нечистыми попятились к двери.
– Мы тебя подождём в комнате рядом, – сказал Никто Лису.
– Хорошо, – ответил Лис, глядя на Никто и в тоже время как будто мимо. Казалось, он вообще не понимает, что ему говорят и что происходит. Но когда его друзья направились к выходу, он остановил Карину, взяв её за руку и крепко сжав кисть:
– Останься, – сказал он, и Карина замерла.
– Добро пожаловать, домой, Сигмер, – сказал отец Лиса, после того, как они остались в зале втроём, произнеся его имя не так, как произносили его чёрные и красные простолюдины, и как называл себя и сам Лис, а так, как оно должно было звучать правильно, на благородном «высшем красном», и это было скорее: «СИмер», без такой явной и жесткой «г», и с сильным ударением на первый слог. – Это ты?
Он внимательно разглядывал Лиса, и Лис, не выпуская из своей руки руку Карины, опустился на пол, вставая перед своим отцом на колени, и Карина вслед за ним. Лис склонил голову, и его отец сказал:
– Ты очень изменился… что с твоими волосами? Они тёмные!
– Да, – ответил Лис, не поднимая глаз на отца.
– Но как это возможно? Ты закрасил их? Ты стыдился их цвета? Цвета твоей принадлежности к красной расе высших?
– Нет.
– Чёрные внушили тебе сделать волосы как у них?
– Нет. Мои волосы сами потемнели со временем, я не знаю почему, после тридцати они стали темнеть, – соврал Лис своему отцу так легко, что Карина невольно поразилась.
– Да? Очень странно, – задумчиво произнёс Игмер.
Он подошёл к ним совсем близко, и, протянув руку, дотронулся до тёмно-каштановых, лишь чуть отливающих в бордовый, волос Лиса. – Может, так проявились со временем твои чёрные корни?
– Скорее всего, отец, – Лис, наконец, отпустил Карину, и, взяв обеими руками руку отца, поцеловал его пальцы, тот позволил.
И Лис стоял перед ним на коленях и целовал его руку, словно всего каких-нибудь пару часов назад не одержал безоговорочную и блестящую победу над войском противника, в два раза превосходившим численностью его собственное, и не захватил двадцати тысячный Рудный город, и не был бесстрашным и достойным командиром.
– Прости меня, – сказал он своему отцу.
И тот, улыбнувшись, наконец, поднял его с колен:
– Всё в прошлом, – сказал Игмер, с отеческой теплотой вглядываясь в лицо своего сына, ещё запачканное пороховой сажей и забрызганное чужой кровью. – Я давно простил тебя.
Он перевёл взгляд на Карину. Она сжалась, замерла, опустив глаза, благо щиток маски скрывал выражение её лица.
– Но ты опять с ней, – сказал Игмер, и Карина очень явственно уловила в его голосе разочарование и недовольство.
– Карина моя жена, – сказал Лис, с некоторым вызовом.
– Жена?
– Да, отец. Она – моя жена.
– Не по красным законам.
– Это не имеет значения, мы муж и жена перед Высшими Силами.
– Ммм… – отец Лиса был явно раздосадован, – ну… хорошо… Отошли её сейчас. Нам нужно поговорить.
Лис озабоченно взглянул, на Карину:
– Позволь мне уйти, – быстро сказала она, видя его колебания, и не дожидаясь ответа, сама рванула к двери.
Никто, Корс и остальные вышли в смежную гостиную. У Кудмера во дворце везде стояли хрустальные вазы с конфетами и разными сладостями. Заф довольно ощерился и, подойдя к утонченному столику на тонких изогнутых ножках, снял с вазы стеклянную прозрачную крышку и взял засахаренный кусочек насыщенно-розового цвета:
– Это что? – спросил он с интересом.
– Я думаю, это цукат, – заметил Корс, так как никто из присутствующих не спешил с ответом, – засахаренный фрукт.
– Мне нравится этот цвет, – Заф положил цукат в рот, – сладкий! Что за фрукт?
– У красных много странных фруктов. Может, он из Верхнего мира? – Корс посмотрел на Парки и двух своих нечистых, которые уже вальяжно расселись на бархатном диване и тянули лапы к сладостям:
– Так. Друзья? Это что такое?! Кто вам разрешил садиться?!
И все, кроме сидящих, засмеялись. Парки и нечистые вскочили и метнулись в сторону от Корса. А он повернулся к Никто:
– Ник, садись!
И тот замер в некотором замешательстве.