Техническая ошибка. Корпоративная повесть, лишенная какого-либо мелодраматизма. Александр Степаненко
осложнений» для европейского бизнеса на территории США ввиду указанного судебного решения, отказались от ранее достигнутых договоренностей с Газовой компанией о предоставлении ей крупного кредита, так как этот кредит был потребен Газовой для того, чтобы «оплатить» свою «покупку» на «аукционе», а, стало быть, его предоставление могло быть сочтено за действие, способствующее нарушению определения суда.
В Москве же, в свою очередь, руководитель Администрации Президента Сергей Дмитриевич Баров и президент Газовой компании Андрей Борисович Штегнер, основываясь на результатах титанической работы целой армии штатных и специально нанятых юристов, аналитиков, консультантов и прочих дармоедов, пришли к выводу, что недооценили степень влияния отбывающего срок в колонии общего режима владельца Углеводородной и его компаньонов, не приняли во внимание серьезность их связей в метрополии. Воображение руководителей Газовой компании рисовало им апокалипсические картины их повсеместного преследования всесильными и вездесущими американскими спецслужбами. Гаагский трибунал, Гуантанамо… Милошевич, Хуссейн, Каддафи, Асад… И все они. Президент, Премьер-министр. И Баров со Штегнером. Грезились им бессонными ночами кары и не столь жестокие, но оттого не менее страшные: виделись глухие заслонки в газопроводах, и замороженные счета, даже в самых надежных банках, и закрытые наглухо любимые оффшорные лазейки, и пропавшие личные сбережения, и арестованное личное имущество, и еще, и еще много-много чего, на что, добытое, заработанное тяжелыми, непосильными трудами, денно-нощными бдениями, ложилась уже, казалось, не по-женски мощная длань всемогущей вершительницы правосудия из Североамериканских Соединенных Штатов…
Отсутствие «живых денег», которые Газовая рассчитывала «перехватить» у европейских банков, поставило на грань срыва всю, с таким трудом вымученную, операцию по переходу контроля над основным предприятием Углеводородной. Хотя эти деньги потенциальный победитель – формально контролируемая государством компания – должен был платить правительству, организующему аукцион, то есть, собственно, государству, выпадение денежной составляющей из этой цепочки грозило полностью заклинить ржавые шестеренки и изношенные приводные ремни выстроенного квазигосударством для сохранения лица бутафорского механизма.
Если оценивать вышесказанное с точки зрения исторически привычной человеческому мозгу логики управления государством, то все произошедшее, вероятно, выглядит вполне хармсовским абсурдом, даже с поправкой на такое, также исторически привычное, явление, как коррупция. Поскольку оценка какого-либо государства как коррумпированного, все же признает его, государства, существование. С другой стороны, со всей определенностью можно утверждать, что среднестатистический российский обыватель конца 20-го – начала 21-го века (вне зависимости от его общественного положения