Марчеканская вспышка (сборник). Дмитрий Иванов
v>в аду закопченном тротиловый шторм!
Вот и прервался жизненный путь моего друга Славки Салеева, закончились истории о нём, им же рассказанные. Да-да, те самые истории, которые мне удалось записать в процессе общения с этим, «заебатецькой души человеком». Истории, которые, казалось, будут вечно радовать меня своим неиссякаемым оптимизмом.
Но и сейчас Славкиных баек хватит на целый роман – роман в рассказах. Все материалы в нём представлены здесь практически в таком же виде, как они и были написаны первоначально. Разве только – автор чуть-чуть поправил стилистику изложения.
В этом романе нет сквозного действия, равно, как и нет сквозного противодействия. Размерами литературно-мышечной массы он худ, а боками впал… в немилость к желудку и приближённым органам современного чувственного восприятия искусства. Так что, и не роман это вовсе, а обычный набор расхожих фраз.
Попросту говоря, литературный калейдоскоп.
Мне могут попенять, какой же это роман, если отсутствует единая фабула? Когда герой, наподобие средневекового плута Фигаро, скачет из истории в историю, невероятно раздражая благочестивых читателей, которых некогда научили, что чёрное – это чёрное, белое – белое (но не море и не «Мицне»), а посередине – хрена лысого вместо предполагаемого гвоздика.
А я отвечу так: в фабуле ль дело, товарищЪ?! Не нравится определение «роман», так пусть будет сборник рассказов, баек и историй из жизни Славки Салеева.
Кто же такой Слава Салеев, о котором пойдёт речь?
Во-первых, он мой друг.
Во-вторых, замечательный человек.
В-третьих, Кулибин от электроники.
И на мой взгляд, этого вполне достаточно, чтобы стать героем нашего времени, нашего со Славкой времени.
Большая часть долгой трудовой деятельности Славки Салеева прошла под эгидой высшего технического образования. Двадцать пять лет. Кто-то скажет, что не так-то и много. Но не следует забывать, что до этого были почти два года работы садчиком кирпича, аккумуляторщиком, год учёбы в инженерно-строительном институте Новосибирска, три года срочной службы на Тихоокеанском флоте, около четырёх лет работы электриком, шесть лет службы прапорщиком с одновременной учёбой (заочно) в Ульяновском политехническом институте.
И сколько в итоге? Верно – чуть больше сорока лет. А это уже кое-что значит. Но и двадцать пять из сорока… значительно больше половины.
Вы ждёте от меня хронологии? Спешу разочаровать – последовательность событий мною будет нарушена. Вероятно. Скорее всего. На мой взгляд, нет нужды отслеживать, что было раньше – яйцо или омлет, – когда речь идёт о живом человеке… Именно – живом: он с нами, Славка просто отошёл на минутку. Вы же прекрасно знаете.
Начинаю таки делиться. Но не снегом, а своими историями о Славке и от Славки. И вот, как говорится, что вырастает из благих авторских намерений.
Вступительная дуэль
(Сон в зимний вечер или умозрительная преамбула)
Привиделось мне, причудилось, будто никакой я не Чваков (институтское прозвище, произросшее из ошибки куратора группы при первом знакомстве), тем более – не Иванов, а попросту некий князёк мелкопоместный, получивший в наследство от батюшки единоутробного долгов карточных тыщ, этак, на семнадцать с гаком… Причём меньше половины ассигнациями, а так – всё больше закладными на дворовую челядь, строения и плодородные земли в родимом имении Родимцево Недородного уезда Володимерской губернии.
И вот стою, эт, я нищий, но гордый напротив невысокого человека в очках и с явными и очень недобрыми намерениями. Что вы, что вы! Я сразу понял, кто передо мной расположился в мундире камер-юнкера подводного флота ея императорского величества Фёдора Емельяновича – сам Александр Сергеевич Пушкин. Похож, чертяка, на Славку Салеева, как чипсы «Принглс» на сдобную коврижку – по пятачку за дюжину. Однако ж, он это. Несомненно, он. Сам!
Соображаю себе, что Славку Пушкиным назначить никак не могли, поскольку он из мусульман будет, а не из эфиопских арапов происхождением-то. Умом понимаю, а ничего поделать не могу, так как в руке предписание императорской гламурной e-mail канцелярии сжимаю. А в нём электронным по белому наскрижалено церковнославянской вязью, мол, получателю сего надлежит встречать Славку со всем почётом и уважением, который полагается светочи российской поэзии Александру Сергеевичу Пушкину (урождённому Салееву по первому гаремному признаку).
Осознание осознанием, но смотреть Славке в пустые оловянные глаза, в которых уже бесновался свирепый Медный Всадник, оказалось не таким простым занятием. Чуть было не убежал я умом в истерике-то. Но сдержался. А Славка всё пенял мне, будто низкородному холопу малохольному:
– Знаете, Воротынский, я вас, пожалуй, на дуэль нынче же вызову… Поскольку вы киоскёр и жиголо. То и дело карты так мечете, будто у вас это бисер, а не предметы игрального культа! А ещё постоянно мои имя с фамилией путаете. То Сашкой назовёте, то Александром Сергеевичем, то и вовсе Пушкиным. Не годится вот эдак-то, друг мой. Хватит уже