Сам себе приговор. Николай Леонов
ал Стас. – Мы с твоим мужем, Маш, даже отпусков не замечаем. Начальство дергает по каждому поводу, дела всякие находятся. Выспаться и то не успеваешь. Да и отпуск чаще не по графику, а как получится. Эх, Гуров, – насмешливо взглянул он на друга, – это ведь горе от ума, скажи? Вот так вот, Маш, не будь твой муж крайне востребован в профессиональном плане, жизнь твоя была бы проще.
– Скромный ты наш, – не удержался Гуров.
– С моей-то профессией? – усмехнулась Маша, посмотрев на Стаса. – Жизнь, говоришь, была бы проще?
– Точно, и тебе не позавидуешь, – щелкнул пальцами Стас. – Как-то из головы вылетело, что ваше семейство не в курсе, что такое спокойные вечера у телевизора. А во сколько сегодня сбор? В восемь?
– Ровно в двадцать часов. Скоро уже собираться, – вздохнула Маша.
– Ой, да чего там собирать-то? – «проснулся» Гуров. Прежде он в диалог не вступал, даже глаза прикрыл. Ленился сыщик на вполне законных основаниях: отпуск же. Но слова жены о предстоящих сборах его развеселили. – Я тебе еще раз говорю: одной сумки на двоих вполне бы хватило. Но нет, понеслась актерская душа в рай. Слышишь, Стас? Вот ты много вещей с собой взял?
По лицу друга расплылась довольная улыбка:
– Это не я чемоданы собирал, а Наталья.
– Вот именно: чемоданы. И я о том же, – заключил Гуров. – Мы с тобой, помнишь, в Красноярск ездили? Там еще заказное убийство хотели прикрыть аварией, когда на дорогу якобы выбежал взбесившийся лось?
– Лось до сих пор икает, хотя его там и в помине не было, – вспомнил Стас. – А так-то да, путешествие было не из курортных. Поселили в какую-то землянку, а кормили как в ресторане. Век не забуду. Я оттуда привез превосходнейший гастрит. Раньше и не знал, что такой зверь существует. Но ничего вкуснее того доширака я больше не ел. Морозы какие стояли, помнишь, Гуров? Домой придешь, а ноги будто бы вместе с ботинками отстегиваются. А ты лапшичку кипятком зальешь да ее с кусочком черного хлебушка, да с зеленым лучком, да с сырком плавленым…
Стас прикрыл глаза, сомкнул указательный и большой пальцы и провел в воздухе плавную линию, изобразив на лице удовольствие.
– Не в землянке, а в общаге мы жили, – поправил друга Гуров. – В отеле не нашлось свободных номеров – нас и поселили в общежитие при юридическом институте.
– Ой, да какая разница, – отмахнулся Стас. – Я тогда гастроскопию впервые в жизни сделал. Врагу не пожелаешь.
– Ты подожди пока про гастрит, – перебил его Гуров. – Багажа-то у нас много с собой было?
– Да чего-то там… рюкзак, что ли… – почесал затылок Стас. – Ну да, черный мой, с синими вставками. Да и у тебя что-то подобное.
– Спортивная сумка плюс верхняя одежда, – напомнил Гуров. – И все это на несколько недель напряженной работы. А ведь тогда стужа стояла, мама не горюй. Пробыли мы там полтора месяца. Простирнуть белье в ванной – дело пяти секунд, остальное носилось вполне аккуратно, так что выглядели мы весьма презентабельно. Никаких чемоданов, ничего лишнего. И не жужжали!
– Ой, все, – махнула рукой Маша. – Сравнил ухо с пальцем. Вы, мужики, вполне обойдетесь, а женщинам нужно немного больше. Я не про деньги, я про выбор. Думаешь, я с собой привезла сюда все свои вечерние платья и пять пар обуви?
– А то нет?
Маша подалась вперед, уселась в пляжном кресле так, чтобы видеть лицо мужа.
– А ну-ка, сыщик, проверим твою наблюдательность. Во что я была одета в течение недели? Много новых шмоток ты на мне увидел?
Гуров хотел было ответить, но слов не нашлось. Он не помнил, во что была одета его жена не то что неделю назад, но и сегодня утром. Вместо этого он издал короткий утробный звук, дальше которого ничего не последовало.
– Вот так-то, – заключила Маша. – Взяла самое необходимое.
– В трех экземплярах, – Гуров не хотел сдаваться.
– Не посрами честь! – радостно воззвал Стас к другу. – Даже я помню, что на твоей жене в день приезда с утра была футболка с цветком на спине и джинсы, а вечером она пришла в ресторан в синем платье и серых тапочках.
– Балетки это, е-мое! – расхохоталась Маша. – Ну что, Лев Иванович? Память потерял?
– Не царское это дело, – Гуров вальяжно развалился в кресле. – Ерундой не занимаюсь. Будь ты подозреваемой, то вопросов бы не возникло.
– Дай пять, Мария, – протянул руку Стас, и Маша хлопнула по его пятерне ладошкой, после чего снова повернулась к мужу. – Стыдно, батенька? Стыдно тебе?
– Надо Наташку проведать, – вспомнил Стас, поднимаясь из кресла.
Наташка, о которой вспомнил Стас, являлась его законной боевой подругой. Она, как и Маша, когда-то решила связать свою жизнь с самым настоящим полицейским и за всю жизнь ни разу не пожалела. А так как Лев Иванович Гуров и Стас Васильевич Крячко вот уже много лет являлись коллегами и хорошими друзьями, носили одинаковые полковничьи погоны, а иногда даже понимали друг друга с полуслова, то стоило предположить, что семьями они тоже дружили и, если у всех совпадали рабочие графики, иногда вместе