Менексен. Платон
"note">[3], намереваешься, почтеннейший, начальствовать над нами, стариками, чтобы ваш дом[4]никогда не переставал давать нам какого-нибудь попечителя.
Мен. Постараюсь, если только ты позволишь, Сократ, и посоветуешь начальствовать; а когда нет, – не будет этого. Теперь же я ходил в совет, получив известие, что там намерены были избрать человека, имеющего говорить на случай[5]убитых в сражении воинов. Ведь ты знаешь, что готовится им торжественное погребение[6].
Сокр. Конечно; кого же избрали[7]?
Мен. Никого; отложили на завтра. Впрочем, будет избран, думаю, Архин, либо Дион[8].
Сокр. Так-то вот, Менексен, должно быть, по многим причинам хорошо умереть на войне: и погребение сделают прекрасное и пышное, хотя бы кто умер бедняком; и почтут похвалами, хотя бы был человеком пустым. А будут хвалить мужи мудрые и хвалящие не наобум, но приготовляющие речи задолго[9]; и хвалят они так хорошо, что говорят все, что к кому идет и не идет, и как-то изящно расцвечивая речь словами, обворожают наши души. Они всячески превозносят и город, и умерших на войне, и всех прежних наших предков, и нас самих, еще продолжающих жить; так что, хвалимый ими, я, Менексен, сильно возношусь духом и каждый раз, слушая их, стою как очарованный: мне представляется, что в ту минуту я сделался и больше, и благороднее, и прекраснее. Притом, за мною почти всегда следует и вместе со мною слушает толпа иностранцев, и я тогда бываю для них почтеннее; ибо, убеждаемые говорящим, и они, мне кажется, таким же образом смотрят как на меня, так и на весь город, то есть, почитают его более удивительным, чем прежде. И эта почетность остается при мне более трех дней: речь и голос говорящего такою флейтою звучат в ушах, что едва на четвертый, или на пятый день я бываю в состоянии опомниться и почувствовать, где я на земле, а до того времени думаю только, не на островах ли я блаженных душ. Так ловки у нас риторы!
Мен. Ты, Сократ, всегда шутишь над риторами. Впрочем, тот, кого изберут теперь, будет говорить, думаю, не слишком свободно; потому что избрание совершится вовсе неожиданно[10], так что говорящему, может быть, необходимо будет говорить прямо, без приготовления.
Сокр. С чего ты[11]взял, добряк? У каждого из нихD речи заранее готовы; да об этом-то и без приготовления говорить нетрудно. Вот если бы надлежало хвалить Афинян в Лакедемоне, или Лакедемонян в Афинах; то, конечно, нужен был бы ритор добрый, умеющий убедить и представить предмет в хорошем виде: а кто подвизается среди тех, кого хвалит, тому хорошо говорить, – кажется, дело невеликое[12].
Мен. Думаешь, нет, Сократ?
Сокр. . Конечно нет, клянусь Зевсом.
Мен. А думаешь ли, что ты был бы в состоянии сам сказать, если бы надлежало, и совет избрал тебя?
Сокр. Да мне-то, Менексен, нисколько неудивительное. быть в состоянии сказать; потому что у меня была не слишком плохая учительница риторики, а такая, которая сделала добрыми риторами и многих других, и одного отличнейшего из Эллинов, Перикла, сына Ксантиппова[13].
Мен. Кто же она? Впрочем, явно, что ты говоришь об Аспазии.
Сокр. Говорю также и о Конне[14], сыне Митровиевом. Они оба были моими учителями. Последний учил пеня музыке, – а первая риторике. Так человеку, таким образом, воспитанному, нисколько неудивительно быть сильным в слове. Нет, и тот, кто воспитан хуже меня, кто музыке учился у Лампра, а риторике у Антифона рамнусийского, – и тот, однако ж, был бы в состоянии прославить Афинян-то, хвала их среди Афинян.
Мен. Что же имел бы ты сказать, если бы надлежало тебе говорить?
Сокр. Сам по себе, может быть, ничего. Но я только вчера слышал, как Аспазия произнесла надгробную речь на этот самый случай. Ведь и она слышала о том, что ты говоришь, что, то есть, Афиняне намерены избрать человека для произнесения речи, и частью мне тогда же объяснила, что надобно говорить, частью указала на прежний опыт исследования, когда слагала ту надгробную речь, которую произнес Перикл, склеив некоторые из ней отрывки.
Мен. А помнишь ли ты, что говорила Аспазия?
Сокр. Чтобы мне не помнить[15]? ведь когда я учился у ней, тогда за свою забывчивость едва ли не получал ударов.
Мен. Почему же бы тебе не пересказать?
Сокр. Да как бы не рассердилась на меня учительница, если перескажу ее речь.
Мен. Нисколько[16], Сократ; скажи, и ты доставишь мне большое удовольствие, – Аспазииною ли угодно тебе почитать эту речь, или чьею бы то ни было, только скажи.
Сокр. Но, может быть, ты будешь смеяться надо мною, если тебе покажется, что я, старик, еще ребячусь
Об этих ораторах упоминает также
3Совершится неожиданно – ἐξ ὑπογυίου γέγονεν.GrammaticusBeckenanecdot.I,p.313,ὑπόγυον:τό παραυτίκα μέλλον γίγνεσθαι.Eustath.ad Iliad.v. 61, 920, 32:δῆλον δε,ὅτι παρὰ τὰ γυία,ὁ τὰς χεῖρας ἰδίᾳ δηλοῖ πολλαχοῦ,γίγνεται καὶ ἡ ἐγγύη,ἡ ὡσανεὶ ἐν χερσὶ τιθεῖσα τὸ κατεγγυηθέν,καὶ τὸ ὑπόγυον,ὅ εξ ὑπογύου λέγεται,τό ἐγγὺς;φασί,προςδόκιμον ἤ παραυτίκα γεγονός καὶ,ὡς εἰπεῖν,πρόχειρον,ἡ μάλλον ὑπόχειριον.Etymol.Magna:ὑπόγυιον, παρά τό γυίον, ὄ σημαίνει τὸμέλος, οίον τὸἐγγύς τῶν μελών,ἢἀπὸ του γυία,ὅ σημαίνει τὰς χεῖρας.Впрочем, смыслэтого выражения был бы еще яснее, если бы вместо:ἐξ ὑπογυίουстоялоἐξ ὑπογείου;по крайней мере русская поговорка: явиться как из под земли, выражает такую же неожиданность явления.
Сократ высказывает ту мысль, что человек, плохо знающий свое дело, помогает своему невежеству похвалами людям, которые должны быть его ценителями. Похвала им есть обаяние, или очарование их рассудка – нравственный опиум, под усыпительным влиянием которого, людям хвалимым и самое глупое кажется чрезвычайно умным, и самое постыдное представляется редкою добродетелью.
Все это, конечно, должно понимать как шутку, которою. Сократ искусно прикрывает свой догматизм, выдавая себя за ученика Аспазии в науке красноречия. Так разумел настоящие слова Платона и Плутарх(vit..Per.T.1)р.638В):ἐνδὲτῷ Μενεξένῳ τῷ Πλάτωνος εἰ καὶ μετὰ παιδιᾶς τα πρώτα γεγραπται, τοσοῦτόν γε ιστορίας ἐνέστιν, ὅτι δόξαν εἰχε τὸ γύναιον ἐπὶ ρητορικῇ πολλοῖς Αθηναίων ὁμιλεῖν.Об Аспазии, женщине редкой красоты и гибкого ума, упоминает и Ксенофонт (Mem. II, 6) и называет ее учительницею Перикла и Сократа, но конечно иронически,Weiskiusadloc.Xenoph.Memoirab. Впрочем, сравн.
Конна Сократ и в Эвтидеме (р.272)называет своим учителем музыки, и как до, так и здесь говорит о нем иронически. Шлейермахеру кажется странным, зачем Сократу, говоря о своей учительнице риторики, вздумалось вспомнить и о своем учителе музыки. Это представляется ему до того нелепым, что он первую, или разговорную часть Менексена почитает подложною: – заключение слишком скорое и опрометчивое. Я думаю, напротив, что Сократу не было ничего естественнее, как по Аспазии, per combinationem idearum, вспомнить о Конне, так как обе эти личности представлял он своими наставниками и обе делал предметом одной и той же иронии. Но что его мнение об этих лицах надобно разуметь в смысле ироническом, видно даже и из того, что Аспазию ставит он выше Антифона, а Конна выше Лампра; тогда как известно, что Лампр во всей Греции почитаем был музыкантом превосходнейшим.
Нисколько – μηδαμώς,то естьταῦτα δείσῃς.См. Phædr. р. 236 Е.