Тайный дневник Натальи Гончаровой. Клод Марк Камински
хотя он полагал своим долгом проповедовать добродетель, это не мешало ему поощрять декольте, порождавшие эротический ветер, веявший при дворе. Мужские взгляды ласкали меня, преследуя по пятам, прежде даже, чем всмотреться в лицо. Что может быть приятнее! Какое счастье выслушивать весь их вздор, глупые комплименты, иногда неуместные, а то и вольные до непристойности намеки. Даже в самых безобидных их замечаниях сквозила едва прикрытая чувственность. При дворе я была без преувеличения самой желанной добычей на этой вечной охоте!
Женщины завидовали моей осиной талии и тайно ненавидели. Они расточали похвалы и лесть, которые оставались лишь ядом замедленного действия.
Мой муж, которым единодушно восхищались, одновременно презирая, совершенно не отдавал себе отчета в той игре, которая велась вокруг нас. Может, ему это было безразлично? Уверенный в себе и в своем таланте, он, казалось, парил над этими окультуренными джунглями, где кишели потенциальные убийцы.
Я познакомилась с Александром в 1828 году. Он писал «Евгения Онегина». Когда мне случается перечитывать его шедевр, я, возможно, греша гордыней, думаю, что он вдохновлялся моим успехом на балах, когда описывал свою героиню Татьяну; все ошибочно полагали, что он посвятил эти строки своей давней любви Анне Керн…
К ней дамы подвигались ближе;
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взор ее очей;
Девицы проходили тише
Пред ней по зале, и всех выше
И нос и плечи подымал
Вошедший с нею генерал.
При дворе и в салонах я быстро поняла, что следует быть мыслящим зеркалом.
Я являла каждому тот женский лик, какой он желал увидеть. Я стала настоящей женщиной-хамелеоном.
Моя мать, Наталья Ивановна, хотела видеть меня покорной и послушной, подобно образцовым девочкам из историй, придуманных графиней Ростопчиной, она же знаменитая графиня де Сегюр. Мой муж Александр требовал, чтобы я была красивой, блистательной и глупой куклой. Император желал произвести на меня впечатление, покорить и – почему бы нет? – сделать своей вероятной добычей.
Для императрицы я впоследствии стала ближайшей наперсницей и поверенной ее сокровенных мыслей и маленьких тайн.
Генерал Бенкендорф, послушная марионетка императора, надеялся, что я стану женой-шпионкой, которая будет доносить ему обо всех бунтарских мыслях не только самого Александра, но и его друзей, вероятных врагов государства.
Барон ван Геккерн, обожающий своего «приемного сына» Жоржа, хотел поднести ему мое тело богини в качестве жертвенного дара…
Для моей сестры Екатерины я играла двойную роль: вначале она была моей сообщницей в амурных делах с Жоржем Дантесом, а потом стала чем-то прямо противоположным!
Что до другой моей сестры, Александры, то я делала вид, что не замечаю зарождающейся в ней юношеской чувственности; ее пылкая любовь к Александру всегда вызывала во мне глубокое удивление.
И