Горячая кровь востока. Ольга Мушенок
не отходил от меня ни на шаг. Возможно, он хотел бы меня успокоить какими-нибудь тёплыми словами. Но просто-напросто ничего не изменится. Мы оба это осознаём и молчим рядом друг с другом.
– Можешь отвезти меня домой?
Тагир ничего не сказав, кивнул, открывая мне дверь своей машины.
– Сейчас согреешься, – включил печку в машине.
– Я благодарна тебе. Ты не заставил меня находиться там, где я ощущала себя не на своём месте.
Тагир взглянул на меня с пониманием и вернул своё внимание на дорогу.
– Любишь музыку?
– Я предпочитаю грустную, – отвечаю смотря на экран магнитолы на которой он уже длинными пальцами что-то нажимал.
– Ты не одинока в своей боли, – дал уверенно знать, включив музыку.
Почему он так сказал? Что это может значить?
– Тебе известно о моей боли? – вопрос невольно сорвался с языка.
– Слушая грустную музыку, мы чувствуем себя понятыми кем-то. Мы ощущаем себя лучше в трудной ситуации, когда считаем, что кто-то другой испытал нечто подобное и точно понимает, каково нам сейчас.
Он ответил неоднозначно, чем ещё сильнее сделал себя интересным собеседником. Ещё я заметила, Тагир не желал лезть ко мне в душу за ответами будто видел меня насквозь. Психологам свойственно задавать вопросы и предлагать варианты решения проблем, и как радовало, когда Тагир не грузил меня.
Тяжело вздохнув, спросила:
– Откуда ты родом?
– Из Медьята.
– Надолго к нам в Айдын?
– Пока не решил, – внезапно Тагир нахмурил брови и прижал руку к груди, закусив нижнюю губу.
– Что такое? – напряглась я, – Тебе плохо?
– Не бери в голову. Всего лишь старая рана покоя не даёт, сейчас отпустит, – хрипло произнёс Тагир.
– Я помню, ты говорил брату, что тебя после ранения комиссовали.
Тагир кивнул:
– Предателем оказался лучший друг! – повысил тон и я услышала в его голосе боль, обиду и страшное нежелание вспоминать о том дне.
– Прости за моё любопытство.
Теперь он улыбнулся мило и я заметила, как ему идут неглубокие ямочки на щеках. Хотелось прикоснуться к ним пальцами, ощутить их гладкость с переходом на широкие скулы.
– Вот твой дом.
Я смотрю в окно машины и в тёмных сумерках вижу наш с братом особняк. Золотую клетку, в которой скоро исчезнет мой запах, лишь воспоминание о родном доме будут в моей памяти.
– Тагир, спасибо тебе, – выйдя из машины, благодарю и не спешу закрывать дверь.
– Я не мог поступить иначе, – он было хотел ещё что-то сказать, но остановил себя.
Охрана открыла мне железные, плетёные ворота. Я ринулась вперёд, сделав пару неспешных шагов и остановилась, услышав сигнал клаксона автомобиля. Обернулась, поймав взгляд Тагира из окна машины.
– Элин, ты имеешь право отказаться от свадьбы с Муратом. Тебе лишь стоит сказать “нет” на церемонии и это брак Мула ни за что не посчитает совершенным!
Я