В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии. Ангел Юрич
мне крупицу своих знаний и опыта, помочь. За свою карьеру он экипировал полки командировочных, напутствовал их своим выбором, своим участием в их движении навстречу подвигу и, возможно, смерти. Его взвешенный многолетний опыт – неброское бесценное достояние нашей страны. Да, он прав, климат и ландшафт влияют, но социум, в котором предстоит работать, – влияет больше.
– О чём сейчас не говорят по телевизору?
– Не говорят сейчас о многом. В Карабахе неспокойно, но там горы… Так, лесостепь, теплее, чем здесь, но ненамного, у вас мягкое «г» в речи… Понятно. Рекомендую вам это, цвет и фасон совершенно не военные, и даже в глаза бросаться не будут, когда в город понадобится наведаться.
Неброская, страшно дорогая форма – мембранная куртка-ветровка. свитер и брюки. Удобные, неприметные, комфортные и надёжные. От 5.11 – кто в курсе, тот знает. В них я пройду всё, что дальше ждёт: Донецк, Углегорск, Макеевку, Еленовку, Спартак, аэропорт, Горловку и опять Углегорск, и Логвиново.
Снова обмен взглядами. Мы поняли друг друга. Как там говорил «наше всё» Киплинг?
Подняться в атаку, паля на бегу,
Оно не такой уж и страх.
Когда есть прикрытие, тыл и резерв
И крик молодецкий в грудях!
Всевышний являет нам свою Волю через людей, с которыми сводит, и обстоятельства, которые нас окружают. И в серой тверди глаз бывалого бойца я одним мгновенным, бесконечным кадром увидел всё наше будущее. У нас, тех, кто первыми вошёл на страждущие под игом новых фашистов просторы родных степей, нет никакого «тыла, прикрытия и резерва». Нет «тепличных» условий, в которых работал наш спецназ в Афгане и даже Чечне, когда 15 минут до поддержки артогнём по вызову и час – до рокота винтов эвакуационных вертушек. Небо заполнено чужими беспилотни-ками, степи – хитрыми датчиками движения, поисковые зондеркоманды частым гребнем чешут посадки, из космоса холодными враждебными звёздами спутники Чужих выпуклыми глазами сверхмощных камер шарят по просторам Родины. В городах хозяйничают эсбэушники, каратели, «Правый сектор» и прочая мразь на службе «объединённой Европы». Увы, никакого «малой кровью, на чужой территории» не получается – территория своя, родная и нужно, чтоб крови было как можно меньше. Наших войск, местного мирного населения. И потому мы, разведгруппы, здесь, «на холоде», зажатые подавляюще господствующим количественно и качественно противником.
ДРГ таится в посадке на окраине, ощетинившись стволами во все стороны. А здесь в городе грохот натовских ботинок вражеских патрулей отражается от стен: редкие прохожие жмутся в комок, испуганно проскакивают проулками, сторонясь главных улиц. На столбах медленно распухают повешенные, грудь каждого украшает аккуратный листок А4 с распечаткой на лазерном принтере: «Коммунiст», «Жид», «Москаль».
Я лёгкой поступью меряю улицы родного города. Вот здесь меня возили родители в колясочке, когда я не мог ещё ходить, а я стоял в колясочке и смеялся. Вот здесь, в девятом классе, я бежал на тренировку по рукопашке в «37-й бурсе» и испугался шелеста собственной спортивной сумки за плечом. А в том доме, на третьем