Российская империя и польский вопрос накануне и в годы Первой мировой войны. В. А. Зубачевский
ность в политике России в Центрально-Восточной Европе (ЦВЕ) как до, так и после 1917 г., хотя с серьезными коррективами – в силу смены строя, режима правления, идеологии[2].
Советские историки рассматривали Первую мировую войну как катализатор революции, но в наши дни ученые обратились к изучению вопроса о том, насколько война изменила облик общества, стереотипы поведения, социальные институты, государственные структуры и внешнюю политику. Мнения ученых различны. Так, американский историк Дж. Морроу в книге «Великая война с позиции имперской истории» реабилитирует теорию империализма, подвергая сомнению тезис о том, что победа Германии в мировой войне была бы не столь губительна для человечества, нежели ее поражение, вызвавшее к жизни гитлеровский реваншизм[3].
Геополитическая преемственность в ЦВЕ была характерна и для политики Германии, поэтому Первая мировая война предстает как начало «заката Европы», что констатировал в 1918 г. О. Шпенглер. Философ датировал возникновение замысла написания книги 1911 г., временем марокканского кризиса в отношениях Германии и Франции и захвата Италией Триполи. После этих событий взору ученого мировая война предстала как неизбежность, а с ее началом Шпенглер пришел к выводу, что война – симптом начинающейся агонии западной культуры. Русский перевод названия книги Шпенглера звучит как «Закат Запада» («Der Untergang des Abendlandes»), что близко к тавтологии, а «Закат Европы» отвечает нормам русского языка. Отметим, что «абендланд» (das Abendland) – «вечерние земли» – означает Западную Европу в противоположность «моргенланд» (das Morgenland) – «утренние земли»: Восточная Европа и Ближний Восток[4]. Причину «падения» Европы Шпенглер усмотрел не в мировой войне, а в том, что западная культура вступила в стадию империализма и диктатур.
Название «Центрально-Восточная Европа» распространялось в средние века на Польско-литовское государство, Чехию и Венгрию. Литва, в отличие от Латвии и Эстонии, геополитически входит в ЦВЕ, что подтверждает история европейских международных отношений. В ходе третьего раздела Речи Посполитой (Rzeczpospolita) к России отошли литовские земли, кроме вошедшего в состав Пруссии Занеманья (левобережья), присоединенного к России в 1815 г. ЦВЕ включила поделенные согласно решениям Венского конгресса между Россией, Австрией, Пруссией земли Польши, Словакии, Украины, Белоруссии и Литвы. Этноконфессиональная чересполосица ЦВЕ, сложность возникновения стабильных национальных государств определили ее промежуточное положение.
Государственные границы континентальных империй отражали систему пространственно-силовых отношений между державами и закрепляли сложившийся между ними баланс сил. Революции 1917 г. и Брестский мир усилили национально-освободительные движения на территории бывшей Российской империи. Осенью 1918 г. в условиях распада Австро-Венгрии и революции в Германии в ЦВЕ возникли суверенные государства: Австрия, Венгрия, Польша, Чехословакия, Литва. Решения Парижской мирной конференции превратили эти страны в разъединившую Германию и Россию буферную зону.
Видение современной конфигурации ЦВЕ остается предметом дискуссии в российской и зарубежной историографии. Ученый-славист Э. Г. Задорожнюк считает «Восточной Европой» бывшие республики СССР, «Центральной Европой» – «пояс государств между Балтикой и Адриатикой» (бывшие социалистические страны)[5]. В. В. Носков видит в термине «Центрально-Восточная Европа» идеологическую конструкцию, оставшуюся со времен холодной войны, и попытку возродить миф о величии Речи Посполитой[6]. В настоящем исследовании мы используем аббревиатуру ЦВЕ в утилитарных целях, но точнее словосочетание «восточная часть Центральной Европы». Ментальные карты ЦВЕ остаются предметом дискуссии в Польше, на Украине и в Балтии.
Возникшая в конце ХХ – начале ХХI в. система геополитических координат напоминает Версальскую систему (или, по мнению ряда ученых, Вестфальскую), что объясняет интерес к ней Российской Федерации. Исторический опыт политики Российской империи по защите ее западных рубежей в начале ХХ в. актуален для современной России и нуждается в дальнейшем исследовании. Спорные эпизоды политики европейских держав идеологизируются зарубежными и российскими историками и политиками.
Цель настоящей работы – анализ политики Российской империи по защите ее государственных интересов на западных рубежах. Для ее достижения автор выделил следующие научные задачи. Во-первых, выявить роль структур Российской империи в польском вопросе. Во-вторых, определить значение польского вопроса для общественно-политического дискурса ХХ-XXI вв. в России, странах ближнего и дальнего зарубежья. Хронологические рамки книги: непосредственная подготовка великих держав к войне и политика Российской империи в польском вопросе в годы мировой войны. Даты приведены по старому стилю, но иногда в скобках указан новый стиль.
На основе реализации принципа междисциплинарности определены научный терминологический статус и структура, а также раскрыто содержание понятия «польский вопрос». Польский вопрос рассматривается как многосложная геополитическая проблема, связанная со стремлением
См.: