Корни. О сплетеньях жизни и семейных тайнах. Кио Маклир
e">[2]
пролог
Ма была садовником. Там, где она различала гаммы серовато-зеленых и оливковых тонов или переливы цветов изумруда и шалфея, я видела лишь неясные, мутноватые оттенки зеленого. Если кто-нибудь веривший в мои способности дарил мне растение, я, полная надежд, бралась за дело. Я с восторгом следила за тем, как решительно раскрываются бутоны и весело распускаются листики. Но очень скоро бодрая зелень увядала или скукоживалась. Мадагаскарский жасмин слабел из-за нехватки солнечного света или недостатка влаги и бессильно клонился к земле. Спатифиллум обвисал и погибал под гнетом ежедневной гиперопеки. Бедные мои растения… Несмотря на все мои труды и мамин пример (ей всё это давалось без труда), я была не в состоянии поддерживать в них жизнь.
Затем в моей жизни случился неожиданный поворот, и то, что я отвергла как не свое, а мамино, вдруг вышло на первый план. Ранней весной 2019 года анализ ДНК показал, что мужчина, которого я привыкла считать своим отцом, вовсе мне не родственник. Как выяснилось, воображаемая карта нашей семьи с отмеченными на ней именами и границами была неверна с самого начала моего жизненного пути. Моя седовласая мать внезапно стала мне чужой. Ей было что мне поведать – тайны полувековой давности. Тайны, объяснить которые на английском, неродном для нее языке, ей было трудно – или не хотелось.
Я хотела узнать историю своей матери. Хотела услышать повесть, которая помогла бы мне вновь выстроить мой мир. Но сколько я ни приставала, мама лишь отнекивалась.
На самом деле мама не любила истории. Относилась к ним настороженно. Те, что я читала и писала, всегда вызывали у нее подозрение. «Что ты делаешь?» – обычно спрашивала она. И в девяти случаях из десяти я отвечала: пишу. Или читаю. На оба ответа она реагировала взглядом. Ее взгляд вопрошал: какова цель твоих усилий? Ее взгляд справедливо утверждал: истории не едят, из книги обед не приготовишь. Изредка, если кто-нибудь обсуждал при ней мое творчество, она слабо улыбалась. Улыбкой жалости к собеседнику, который не знал, что на свете существуют куда более солидные, хорошие вещи, более надежные способы устроить свою жизнь. Однако взгляд говорил еще и: Не занимайся ерундой. Напиши что-нибудь стоящее, полезное… Напиши книгу о растениях.
В 2019 году все наши консенсусы и разногласия потеряли значение. Стало неважно, из-за чего мы всю жизнь ссорились. Мне надо было лучше узнать свою мать, а для этого требовался тот язык, который она знала лучше всего. С моим уровнем владения японским, полузабытым первым языком, я выбрала второй, который она никогда мне не навязывала, хотя сама говорила на нем свободно, – язык природы и растений.
Перед вами книга о растениях, составленная из почвы, семян, листвы и мульчи. В 2019 году, чтобы перекинуть мост над возникшей между нами пропастью, я вышла в садик, расположенный рядом с нашим домом, и обратилась к растениям, вплетенным мамой в мою жизнь. Сильно замусоренный сад весь зарос. Он принадлежал городу, банку, а по правде говоря, на протяжении тысячелетий и по сей день – индейцам мичи сааджиг анишинаабе. Я засучила рукава и принялась за работу, опутав пальцы розовато-серыми дождевыми червями.
Не то чтобы работа спорилась. Поначалу нет. Сад сразу дал мне понять, что я ничего не знаю о растениях. У меня было только мое собственное представление о них, а представление не вырастишь. Сад сообщил: Если тебе нужна от меня только метафора, ничего не получится. Сад предложил мне вспомнить детство, как здорово было вымазаться в грязи и усвоить первый урок: если хочешь всегда быть чистенькой, прилизанной и аккуратной, у тебя никогда ничего не вырастет.
Как только я перестала считать каждую травинку своим детищем и осознала, что не всё у меня под контролем (полная противоположность складу ума рассказчика), цветы пошли в рост. Как только я вспомнила, что второстепенные персонажи часто направляют и кардинально меняют весь замысел автора, я перестала себя недооценивать.
В сюжете появляется мама. Но как? Как она продвигается по страницам книги? Несет ли с собой сожаление, ярость, печаль и юмор? Входит ли, решительно отбрасывая все клише и сопротивляясь ограничениям? Требует ли платы? Выступает ли в роли садовника?
Я старалась больше узнать о страстном увлечении моей матери растениями, чтобы проникнуться заполнявшими ее душу событиями и ландшафтами, заново переосмыслить всё то, что мне не удалось заметить и полюбить в полной мере, – ускользнувшие от моего внимания растения, размытый «задник» жизни.
Я единственная хранительница семейных преданий.
«Каких еще преданий? Почему преданий?» – спрашивает мама.
январь – март 2019
1. дайкан
(большие холода)
начало
Когда папа умер, а я во всех смыслах и без всяких сомнений все еще была его дочерью, я начала раз в неделю ездить в городскую оранжерею. Семь раз, по понедельникам, я отправлялась на городском трамвае греться в застекленном