Чёрная нить. Алена Никитина
– процедил отец.
– Иду, брат.
Чужая ладонь соскользнула с плеча Глена. Морщинки вокруг глаз Лета́ сложились в улыбку, и он догнал стражников.
– Великий Умбра, пощади, – пустил Дил по ветру слова, напоминавшие начало молитвы. – В смутное время мы живём, брат.
Глен поёжился. Осознание, что совсем скоро прогремит роковое сражение, прокатилось по телу волной дрожи.
– Ведаешь, когда бой грянет? – Глен посмотрел на Дила.
– На рассвете.
– Так скоро?!
– Истинно, – с холодной сдержанностью произнес Дил. – Владыка Дуги́ милостив, он дозволил господину Лета́ опомниться – предложил восполнить в памяти боевые приёмы. Но получил отказ. Господин Лета́ поведал, что не утерял мышечную память и готов выйти на бой, когда прикажут.
Блеск! Глен прищелкнул языком. Казалось, невезение дышало в затылок: сперва в клане не оказалось Нереуса, теперь вот господин Лета́ торопился лишить жизни мастера Сэра́. И всё же одна надежда ещё теплилась в сердце Глена. Мелькала перед внутренним взором ликом Эсфирь.
Она рассказала о цуйре и фениксах. И её повествование не противоречило покаяниям мастера. Но в миг беседы с ней Глен не ведал, каким бедствием обернется нападение огненных разбойников. Ежели бы ведал, задал бы Эсфирь сотню вопросов и допытался до каждой мелочи.
Нужно поговорить с Эсфирь.
– Я отлучусь. – Глен помчался к перешейку.
– Куда? – вопросил Дил, но ответа не получил.
Терпимость к вырожденцам не входила в число достоинств Дила. А Глен не хотел задерживаться и устраивать разборки.
Возможно, он не убережёт мастера от гибели. Возможно, сомнения в виновности Сэра́ лишены доходчивых подоплёк. Но Глен хотя бы приструнит свою подозрительность. Переговорит с Эсфирь, и у него не останется сожалений, что в попытках докопаться до мнимой правды он не сделал всё возможное.
Лишь бы Эсфирь не улетела. Лишь бы была у пристанища исчезнувших соплеменников…
Глава 7. Луч надежды
Глен покинул селение и повёл Ириса по тропке, пересекая заснеженный берег.
В быстро рассеивающемся тумане проявились очертания пустых сетей, покоившихся у кромки океана. Волны качали небольшое судёнышко, поскрипывавшее уключинами. У воды топтались два молодых наяда. Кучерявые и хорошо сложенные, они приходились Глену ровесниками. Тот, что повыше, глядел на потемневший небосвод, на котором зажигались бриллиантовые капли звезд. Другой то прыгал из стороны в сторону, то растирал плечи, будто готовясь к схватке.
Рыбаки. Но на кой им лодка? Не проще ли использовать чарующий голос как наживку?
– Пойте, любезный, пойте, – с ноткой издёвки прочирикал высокий. – Что ж вы дурью-то маетесь? Рыба сама себя не поймает!
– Да что-то голос меня нынче подводит, милейший господин, – сладенько проворковал низкорослый. – Будьте любезны, подсобите страдальцу. Усладите рыбий слух дивной песнью.
– У рыб есть уши? –