Вернуть жену. Я тебя не отпускал. Саяна Горская
скиньте.
Вот же обленились!
– Рассаживаемся и записываем! – настаиваю я на своём.
Дети занимают места за партами, а глаза голодные! Смотрят на меня, как галчата. Ох уж эти растущие организмы.
Записываю на доске домашнее задание и отпускаю ребятишек – у меня самой сегодня нет времени, чтобы задерживаться.
Собираюсь, накидываю пальто и забегаю в учительскую, чтобы вернуть классный журнал на место. В учительской какой-то кипиш происходит – девчонки побросали недопитый кофе и собрались у подоконника. Стрекочут о чём-то, перешёптываются и хихикают.
– Что такое? Опять дерутся? – Пробиваюсь я к окну.
– Да нет! – Катя, новенькая математичка наша, двигается, уступая мне место. – Ась, ты глянь, какая машина!
Ого…
Большая. Чёрная, блестящая, с устрашающей квадратной мордой и наполированными до блеска продолговатыми фарами. Дорогущая, наверное.
Меня от одного вида этой машины прошибает холодным потом, потому что моментально она наталкивает на мысли о Дамире. Он любил вот такое, агрессивное, чтобы его боялись и сторонились даже на дороге.
Выпихиваю эти мысли из головы.
Дамир в прошлом. Далеко в прошлом. Но у меня внутри всё ещё коротит, словно там оголённые провода.
– Это чья? – интересуюсь я.
– Отец чей-то, видимо, к директору приехал. Я видела, как он в кабинет заходил. – Доверительным полушёпотом говорит Катя, словно этот самый отец может нас сейчас подслушивать.
– Солидный такой! В костюмчике! – Играет бровями Лена, англичанка. – Нет, ну где вы видели мужчин в костюмах сейчас? Это же вымирающий вид!
– Да брось! А директор наш? – Улыбаюсь я.
Лена фыркает.
Конечно, лысеющая макушка и выдающийся вперёд живот Александра Ивановича уже не волнуют нежные женские сердца. Хотя, говорят, в своё время наш директор был тем ещё Казановой.
– Эх, мне бы такого мужчину! – мечтательно выдаёт Лена, не сводя глаз с машины.
– Так вперёд! Выйди на улицу и подверни ногу прямо у этого танка. Может, и тебе кусочек счастья перепадёт.
– Ага, придумаешь тоже. Такие, как мы, таким, как они, не интересны.
Утверждение спорное. Когда-то меня, простую учительницу, Дамир заприметил именно в школе. И его не смутила разница статусов и материального положения. Но как бы там ни было, ничего хорошего из этого всё равно не вышло.
– А ты куда намылилась? – спрашивает Катя.
– Мне к врачу надо, так что я на сегодня отработала.
– У моих же сегодня спецкурс у тебя. Не вернёшься?
– Кать, я тебя умоляю. – Отламываю от печенья кусочек, кладу в рот. Сама сегодня ничего не ела еще! – Полтора землекопа на эти спецкурсы ходит. Переживут. Директор меня отпустил.
– Ну, конечно. А потом родители с меня спрашивают, почему их детей к ЕГЭ не готовят.
– Будут претензии – отправляй ко мне. Всё, девочки, пока-пока! – раздаю я воздушные поцелуйчики и убегаю.
– Пока! – вяло бросает мне Лена вслед и, бубня себе под нос что-то о несправедливости жизни, возвращается за стол к недопитому кофе.
Спускаюсь на первый этаж, прохожу мимо кабинета директора, а нос мой улавливает знакомые нотки. Те самые, что снова откидывают к прошлому. К Дамиру.
Сердце замирает и ухает вниз, а затем долбит с удвоенной силой в рёбра.
Я пытаюсь успокоить глупое сердечко.
Это галлюцинации какие-то. Не может быть здесь Дамира. Это машина отца кого-то из ребятишек. Ась, ты сама подумай, ну как бы он тебя нашёл? Ты хорошо спряталась, надёжно, так что отставить панику. А запах – так это очень попсовый среди состоятельных мужчин аромат. Не надо притягивать за уши.
Немного отпускает.
Мне бы заглянуть к директору и сказать, что ухожу. Предупредить на случай, если он успел уже забыть об этом. Но ладонь застывает над ручкой двери, и я просто не могу заставить себя войти в его кабинет. Какой-то иррациональный страх перед гостем Александра Ивановича гонит меня прочь отсюда.
Чёрт с ним, разрешение у меня есть, претензий быть не должно.
Такси уже ждёт за воротами школы.
Сажусь в машину, мысленно ругая себя за расточительство. Это какие-то жалкие двести рублей, но мне каждая копейка дорога. Если бы я отпросилась с пятого урока, а не с шестого, успела бы доехать на автобусе. Теперь же придется раскошелиться.
Такси трогается.
Я оборачиваюсь и бросаю на большую машину прощальный взгляд.
Внутри тихо, но настойчиво вибрирует тревога…
Глава 2
В больнице занимаю очередь в кабинет. Людей немного, передо мной лишь пара беременных девушек, и я смотрю на их раскрасневшиеся от духоты лица с умилением.
Они обе заходят передо мной, а выходят счастливые, с широкими блаженными улыбками.
– Науменко, –