Шкура лисицы.
жидкое сало. – У тебя нет соображений для такого случая?
– Нимало. В данное время у меня для тебя ничего нет на примете. Но, как только услышу о чем-то подходящем, дам тебе знать ту же! Сегодняшний вечер у меня серьёзно занят – вечернее застолье у барона Эрроганца. Я должен там быть, и как следует нагрузиться содержимым его подвалов. Дело того стоит – бесплатное возлияние и обильное кушанье, сколько влезет в мой бездонный бурдюк!
– Эрроганц? Кто это? – с набитым пищей ртом поинтересовался Алан.
– О, да ты из лесов Сиберии, что ли, только что вышел? – удивился толстяк. – Барон Эрроганц – один из сказочных богачей в Бритунии. Считают, что в его закромах сотни полновесных, круглых и золотых портретов королей!
Алан осторожно подцепил пальцами скользкую от жира сосиску и до половины окунул её в горчицу.
– А в моих закромах – дыра с лошадиную голову, – поморщился Алан. – Вот треклятая доля! А с чего это он собирает такую попойку?
– В честь дочери. Видал ли ты когда-нибудь статую Лютецкой Девы? Так она ей ноги мыть не годится! Руку бы отдал, чтоб отведать такого лакомства!
Алана же это интересовало мало.
– Эти девицы, с рождения фаршированные золотом, даже не знают ему цену.
– Готов поставить на кон все свои потроха – ты прав, – тяжко вздохнул Хьюго. – Эрроганц устраивает грандиозный пир в честь вступления дочери в брачный возраст и дарит ей в приданое фамильную золотую цепь в два локтя длиной, – он выкатил загоревшиеся глаза. – Пустяшное приданое – золотая цепь… всего лишь маркой весом!
Эльдра принесла Хьюго завтрак, норовя, однако, оставаться вне предела досягаемости его жирных рук. Как только она ушла, рдея под его взглядом, толстяк наклонился над тарелкой и с жадностью накинулся на еду. Алан, уже наевшись, развалившись на лавке, ковырял грязным ногтем в зубах. «Пятьдесят золотых! – впилось ему в мысли. – Неплохо было бы наложить лапы на этот золотой куш! А что? У Хамо должно хватить ума, чтобы обделать это дельце».
– А ты, Хью, случайным образом, не прознал, куда направится эта золотая девица после гулянки? – спросил он неожиданно.
Хьюго застыл, не донеся сосиску до своих пухлых губ.
– О чём это ты? – спросил он удивлённо.
– А ты и не смекаешь?!..
Хьюго на некоторое время заколебался.
– Я случайно прослышал от одного из слуг Маурина… – начал было он, однако, Алан беззастенчиво прервал его вступление:
– Маурин?.. Это ещё что за хлыщ болотный?
– Маурин? Неужели ты и о Маурине ничего не слышал? – Хьюго выглядел совершенно ошарашенным. – Ты и вправду из дикого леса! Это же один из местных богачей-повес… людская молва давно помолвила его с малышкой Эрроганц. Так слуга его проболтался невзначай, что после попойки Маурин и леди Эрроганц едут в Старый город, к внутреннему порту, чтобы отправиться кататься на кораблике вдоль острова.
– Цепь будет при ней? – спросил Алан будто бы небрежно.
– О, я готов поклясться,