Ворожей Горин – Посмертный вестник. Евгений Ильичев
недель назад прямо тут, в парке на юго-западе столицы, лежал плотный снежный наст. Этот грязный, свалявшийся, слоистый снег был утрамбован несколькими резкими оттепелями, сменявшимися такими же резкими морозами. Лишь на редких возвышенностях и буграх, в подтаявших проплешинах, виднелась пожухлая прошлогодняя трава да ветки, нападавшие еще с осени. В овраге, что тянулся вдоль кольцевой дороги и заканчивался небольшим прудом, под тоненькой коркой льда бежал стремительный ручей талой воды, собиравшейся с крутых склонов. Зима в этом году выдалась на удивление снежной, а потому и воды было много.
Сейчас же ничего из перечисленного выше уже не было и в помине: ни снега, ни ручья, ни льда. Сейчас уже и листья на березах проклюнулись, и трава начала зеленеть, и птицы сходили с ума, опьяненные столь стремительным наступлением брачного сезона. Да и пахло сейчас по-особенному. Нет, не весной пахло, точнее, не только ей – в парке сейчас пахло смертью.
Криминалист уже заканчивал осматривать и описывать место происшествия, когда к оцеплению, состоящему из двух ППСников, бодрым и пружинистым шагом подошла молодая девушка.
– Вам сюда нельзя, девушка, – буднично пробубнил старший сержант патрульно-постовой службы Рябов, стоявший в оцеплении.
Старший сержант Рябов, очевидно, был человеком простым и недалеким, иначе бы он быстро смекнул, что красивые девушки просто так в семь утра в парковой глуши не появляются. Второй же страж правопорядка, его напарник сержант Козлов, был напротив человеком наблюдательным. До появления девушки он задумчиво курил в сторонке, прислонившись к стволу березы, но завидев ее еще издали, на автомате внутренне подобрался. Быстро, буквально в две крепкие затяжки, докуривая, он окинул гостью оценивающим взглядом: не высокая и худая, одета в простые джинсы, клетчатую рубаху навыпуск, джинсовую же куртку и кроссовки. Простой и неброский макияж. За плечами небольшой кожаный рюкзак. На голове однотонная белая кепка. Каштановые волосы убраны в небрежный хвост и торчат из прорези кепки сзади.
«Свои» – подумал Козлов и угадал.
Девушка была готова к тому, что ее не признают, а потому, молча, протянула удостоверение к носу старшего сержанта Рябова и поинтересовалась:
– Опергруппа уже на месте?
– Капитан полиции Екатерина Алексеевна Вилкина, – издевательски медленно прочел документ старший сержант и нехотя приподнял ленточку ограждения, давая пройти старшей по званию. – Уже час, как работают.
Рябов указал рукой на еле приметную тропинку, уходящую куда-то в дебри парка. Его напарник выпрямился и метким броском отправил окурок в урну возле лавочки.
– Екатерина, – обратился Сержант Козлов к уходящей девушке, – а вы не против, если мы…
– Против, – не оборачиваясь, ответила Вилкина и зашагала вглубь парка, туда, куда указал первый ПЭПС. Назойливых ухажеров она научилась отшивать, не задумываясь, отмахиваясь от них на автомате, словно от назойливых мух.
– Гордая, – ехидно улыбаясь, прокомментировал неудачную попытку «подката» Рябов.
«Опрокинутый» же сержант Козлов лишь смачно сплюнул на землю, глядя в спину удаляющейся девушке, и процедил сквозь зубы:
– Таких жизнь больнее всего лупит.
Вилкина в этом городе была лицом свежим – из молодых, как говорится, да ранних. Выпускница волгоградской Академии МВД, за ее плечами уже был кое-какой опыт работы на периферии. Но в столице она работала без году неделя, так что к местным порядкам и предвзятому к себе отношению со стороны коллег по цеху еще не успела привыкнуть. С шутками на тему «девушка-следователь» она смирилась еще в академии и практически не обращала на них внимания. Доказывать свою состоятельность, как штатной единицы органов правопорядка ей не приходилось, поскольку по всем физическим показателям курсант Вилкина была на голову выше своих однокашников. Даже в «рукопашке» ее можно было взять, лишь массой. Про огневую подготовку и говорить не приходилось – курсант Вилкина трижды занимала первые места на первенствах области, после чего ее попросту перестали туда посылать. Нужно было дать дорогу хоть кому-то из мужчин. Но на новом рабочем месте всегда так. Сперва ты себя показываешь, даешь понять, из чего слеплен, и только потом тебя начинают принимать в коллективе. Или не принимать – тут вариабельно. Все зависит от того, какова твоя цель. У Вилкиной цель в жизни была одна – сделать мир чище.
Сказать, что была она писаной красавицей – нет. Но был у нее какой-то странный рок – западали на нее практически все ее коллеги. И дабы всем работалось нормально и, для поддержания здоровой атмосферы в коллективе, Вилкина взяла за правило отшивать каждого из потенциальных ухажеров, и уже только после этого налаживала с ними рабочие отношения. Кто был умнее, понимал с первого раза и принимал такие правила игры. Но были и такие, кто соображал потуже, или же имел непомерное ЧСВ. Таких Вилкиной приходилось «приземлять» дважды, а то и трижды к ряду. Но все одно – на работе Катя никаких «шашней» себе не позволяла. Впрочем, характер ее профессии не подразумевал личную жизнь и в свободное от работы время. Да она, собственно, и не стремилась к личному счастью. Оно, в смысле личное счастье,