Язык Ветра: Запрещенная организация. Марк Хэппи
себе Самодур, выбивая киркой серую каменную породу из остывающей после взрывчатки скалы.
– Ну а если серьезно? Пингвины ведь живут на дальних краях Северных Ледников. У Северных Земель должно быть сообщение с Западными. Так почему же им просто не перейти туда и не устроиться там по комфортнее?
– Заткнись ты уже! – оборвал его другой заключенный.
От столь резкого негатива Эбвэ присел и стал разминать шею. Пока его чуткий, меланхоличный темперамент приходил в себя, прочие заключенные активно обсуждали идею того, что болтунам нужно отрезать язык.
Эбвэ сглотнул слюну в холодном поту и продолжил молча сравнивать формы породы до и после очередного удара по ней, одновременно закрепив свой вывод насчет не дружности местных сеньоров.
А дружными были те, кто умел выживать. Стаи образовывались ежесменно, даже несмотря на то, что офицеры умудрялись миксовать заключенных при каждой возможной вылазки из темниц. Среди полторы тысячи заключенных, каждую декаду погибало в среднем пятнадцать человек, так что мало кто из членов таких стай встречался друг с другом чаще чем два-три раза.
Стук. Юноша смахнул пот, замах, стук. Смахнул пот, посмотрел по сторонам, вниз на руки, израненные мозолями и снова замах…
Послышался грохот.
Пещера сотряслась и ближайшие факелы затухли. Грохот, будоражил внутренности, и казалось, будто вся вселенная содрогается гневным рёвом. Разум Эбвэ мгновенно замкнулся, пытаясь сыскать в глубинах бессознательного хоть малейший ответ на происходящее. Юноша держал голову руками, свернувшись калачиком. Что за кошмар! Только после стало доходить: что-то в пещере рушилось, создавая унисон. Стены тряслись, с потолка валились сталактиты, а сам источник шума растворился, отдав большую часть вибрации. Продолжающиеся удары утихли, а в воздухе остался туман пыли.
Послышалась ругань, пробивающаяся между промежутками кашля:
– Коллапс!
– Кого-то завалило?!
– Кто это ещё?
Дым стал усаживаться.
– Кажется тут работал Серхо… – сказал один из заключенных, что со стороны смотрел на обвал.
Эбвэ подошел ближе.
Пыль, подгоняемая сквозняками тоннеля, медленно осаживалась.
– Жалко его, – выронил кто-то.
– Да, был славный малый.
– Задирался правда, но кто же будет в тюрьме любезничать.
Мужчины столпились вокруг обвала, и сняли свои шапки, чтобы отдать честь умершему. А кто-то и приставил большой палец к шее, выказав тем самым жест преданности монархам и королю. Этот кто-то проронил:
– Серхо, ты не отрёкся. Твоё имя помнят.
– Вы с ним из монархистов? – спросил у него ещё один заключенный.
– Да, – кивнул первый. – Мы из надела Длан-га-Гагат, из одного имения, – он опустил взгляд и обездолено произнес, – хоть и не были близко знакомы.
Из-под груды камней густо вытекала кровь, смешанная