Догма Проклятых. Суеверие. Дарья Сугробова
действующее как отдельный орган. У всех исследуемых он располагался в разных частях тела: в сердце, печени и легком, а его предназначение так и осталось неясным, ибо академия под давлением правительства, запретила какие-либо вскрытия. Графиня надеялась на помощь Каганата, однако увлеченная прелестями роскошной жизни, быстро отбросила прошлые идеи. Теперь же, находясь в отчаянной ситуации, она решила довести дело до конца. Закончить труд всей своей жизни, чего бы ей это ни стоило.
Малгина откинулась в кресле, и женщине как будто бы стало легче дышать. Она никогда не могла работать в комфортных условиях, и даже, напротив, чувствовала задор, лишь сражаясь с самой судьбой. И если уж та бросила графиню на растерзание морским богам, то Ведъма явно не собиралась бежать. Не на этот раз. Она чувствовала ветер перемен и следовала за ним.
Прозвучал гудок, и поезд тронулся по плотной морской глади. В окне, перед взглядом графини все быстрее замелькала темная вода.
Глава II
17 сентября 624 года от Катаклизма
Время – удивительное и совершенно непознанное человеческим умом явление. Существуя подле людей с момента зарождения вселенной, оно старше мирозданья, однако с тем и неотрывно связано с самими смертными, так как исчисление его и ощущение есть ничто без ощущающего и ведущего отсчет. Время эластично, текуче, незыблемо, разнообразно и безмерно. Оно есть мгновение вздоха, секунда и бесконечность, не имеющая начала и конца, ибо даже в вакууме всеобъемлющего нуля и совершенного «ничего» – время уникальная существующая единица. В попытках изучения философы назвали его всесильным и неподвластным людской воле. Но так ли это было на самом деле?
Думая о столь дивных особенностях времени, Ведъма с трудом соглашалась с данным утверждением, а став его непосредственным заложником, и вовсе находила – то глупым и нелогичным. И нет. Дело было не юной внешности графини, но в том самом пресловутом ощущении скорости, душащей женщину со всей силы.
Нервно швырнув ручку на стол, Малгина откинулась в кресле, рассматривая статичный горизонт за окном. Такой же, как и в Бугуне, он представлял собой черное звездное небо, да блестящую морскую гладь, шепчущую ленивыми волнами, бьющимися о борт поезда.
Этот мерный звук – он немыслимо раздражал графиню, лишал ее сна и разрушал глубокие мысли, то и дело, вторгаясь в них своими липкими шлепками. Зачем она согласилась на экспедицию? Почему села играть с Лукой? Разве была бы бедность хуже этих чудовищных звуковых мук?
Ведъма застонала, закрывая лицо ладонями. Ей хотелось тишины и покоя, хотя молить о них женщина все же побаивалась, как и любой побывавший на море человек, зная – тишина в океане не к добру.
Малгина хрустнула пальцами, переводя взгляд на исписанные бумаги. Очередная трудность заполнила своими переживаниями ее никогда не отдыхающий мозг. На медицинской карточке красовалось имя Гордея. Второго, кто посетил врачебный кабинет за две недели путешествия до тюрьмы, и то не по своей воле. Ведъма до сих пор помнила его страх, дрожь и тихие мольбы,