Вдыхая тень зверя. Евгения Якушина
Николаевич метнул на начальника особо секретного отдела негодующий взгляд.
– Я не обещаю, что соглашусь помогать с розыском. Моё согласие будет зависеть от ряда условий, – отчеканил он.
– Что за условия? – деловито спросил Александр Фёдорович, по-прежнему сохраняя похвальную выдержку, невзирая на неприязнь, откровенно демонстрируемую Дмитрием Николаевичем.
– Во-первых, если я стану участвовать в расследовании, то лишь сотрудничая с уголовным розыском. Иметь дело с ВЧК я отказываюсь.
Горбылёв пожал плечами.
– Вам следует понимать, Дмитрий Николаевич, что за операцию в целом отвечает чрезвычайная комиссия, и все остальные привлечённые службы ей подотчётны. Я вовсе не настаиваю на вашем непосредственном общении с нами, но вам придётся мириться с обязательным участием в расследовании нашего человека, я назначил на это комиссара Балыбу.
Руднев взглянул на Трепалова и заметил, как у того по лицу пробежала едва заметная гримаса недовольства. Видимо, традиция соперничества спецслужб сохранялась и в советском государстве.
– Я буду мириться с присутствием вашего человека при условии его невмешательства в мои действия, – заявил Руднев и перешёл к следующему пункту. – Во-вторых, я желаю получить гарантии, что ни вы, Александр Фёдорович, ни ваши коллеги, – Дмитрий Николаевич уничижительно взглянул на товарища Янсонса, – не посмеют применять против меня и моих близких меры физического и морального принуждения. Ни арестов, ни слежки, ни допросов! Хотите получить от меня помощь – гарантируйте мне и моим друзьям безопасность!
Горбылёв досадливо скривил губы и поморщился.
– Вы, Дмитрий Николаевич, напрасно считаете нас сорвавшимися с цепи садистами, – проговорил он почти с укоризной. – Да, мы ведём классовую борьбу. Борьбу бескомпромиссную и жестокую. Вы же образованный человек, и знаете, что иного пути смены политической формации не существует. Новая власть беспощадно борется за гегемонию, старая – так же отчаянно сопротивляется. Это война, в которой неизбежны жертвы с обеих сторон. Однако, ведя борьбу за торжество пролетарского государства, мы не имеем намерения уничтожать представителей бывших правящих классов. И держать вас в страхе тоже не желаем. Более того, мы приветствуем принятие наших идеалов со стороны интеллигенции. Если желаете знать, так я, например, юнкерское училище закончил, но это не мешает мне служить революции. Советская власть готова принять всякого, кто станет ей помогать, и тех, кто помогать не желает, но и не вредит, она тоже не тронет. Пролетарская революция – дело суровое, но справедливое!
– Ваша справедливая революция в лице гражданина Янсонса и его подручных без всяких на то оснований избила меня и засунула в карцер, – отрывисто произнёс Руднев.
– В отношении вас, гражданин Руднев, была получена соответствующая информация, – зло пролаял Янсонс, но от чуткого слуха Дмитрия Николаевича не ускользнула скрытая за злостью тревога, а то