Узник старой башни. Андрей Драченин
была приготовлена бадья с речным песком и ведро воды для ополаскивания. Он облегченно вздохнул и принялся отскабливать остатки пищи, привычно не обращая внимания на ощущения в спине. Но попутно все же прикидывал, как бы половчее перехватить котёл, когда придётся нести его обратно – благо с чистым это будет поудобней.
Парнишку звали Варко. Это было не совсем верно, скорее переиначено, чтоб легче окликать: не трудить же себя ради презренного. Дело в том, что Варко был рабом. В неволю попал уже и сам не помнил, когда – совсем малой был. Близких рядом не случилось, так что полным именем величать было некому.
– Фу-у, опять в грязи возишься, и сам вон уже весь чумазый. Не надоело? – немного ехидно прозвучал за спиной нежный голос.
Варко оглянулся: на нижней ветке раскидистой сосны сидела и болтала ногами девочка примерно одного с ним возраста: обычная такая, с веснушками. Разве что сарафанчик будто из травы сплетен, на других такой не увидишь, да венок на голове шибко причудливый – поди выплети такой. А ещё Варко не помнил, чтобы этот венок хоть раз свалился, даже если девочка вверх тормашками на ветке повисала – что очень любила. Звали её Альма.
Парнишка пожал плечами:
– Что делать? Приходится. Голодным ходить не хочется, за просто так хозяин кормить не будет. Ещё и поколотит.
– Хо-о-зя-я-ин, – насмешливо протянула девочка. – И как тебе только нравится подчиняться всяким. Я вот никого не слушаю, никто мне не указ. Вот ещё!
– А мне и не нравится, – пробурчал Варко, обиженно отвернулся и продолжил тереть котёл пригоршней песка.
Сзади некоторое время молчали, потом послышался звук ударивших в землю ног. Прошуршали шаги, и на уже довольно чистый чугунный бок упала тень.
– Хочешь, воды полью, чтобы быстрее получилось, – примирительно спросила Альма.
– Да ладно, не надо. Уже почти закончил, – и Варко почесал грязной от сажи рукой вдруг раззудевшийся, ещё не совсем заживший шрам на лбу.
– Ой, что это у тебя? – поинтересовалась девочка.
– Да вот, хозяин сердился, что на речку сбежал, – нехотя ответил Варко, не пеняя конечно тем, что с Альмой как раз и сбежал. – Ерунда, не о чем говорить, подумаешь – ссадина.
Вопреки показному небрежению, шрам неприятно напоминал о жёсткой оплеухе: больше не болью, а тем, как захотелось от неё спрятаться, как тело само скрутилось беспомощной позой. Нет, чтоб броситься, зубами вцепиться и будь что будет. Но по-другому вышло.
А сколько еще подобных отметин пряталось под ветхой рубахой? Он встал, и слегка припадая на одну ногу пошел к ведру с водой: в горле пересохло. Всё это были памятки о прошлой веренице его владельцев: хромота, рубцы, криво сросшийся указательный палец на левой руке. От них тянулись ниточки к засевшему в костях страху, унизительному ощущению слабости и невозможности дать отпор. Такое принуждало временами крючиться в ожидании неминучей боли, сжимало все в груди, ковало тело хлеще черного железа.
Нынешний владелец тоже был лютый, скорый на тумаки и чёрную брань, и очень не любил слишком сметливых рабов. Сметливый раб, он что, спокойно не сидит, так и норовит наскрести себе на выкуп. Закон этих мест позволял ничтожному на людях дать хозяину меру честного серебра и тот не смел отказать в воле. Разве что свидетель объявится, что деньги кривым путём достались, но и того проверят.
А Варко был как раз из таких: смышленый, любознательный. Его пытливый ум многое подмечал и понимал, ловко складывая найденное в одну картинку, а руки постоянно тянулись что-то мастерить, да такое, что каждый дивился. А там, где интерес, там и монету не жалко. От такого недалеко до выкупа, вот и лютовал хозяин, чуть что – в кулаки. Выбить волю, в грязь загнать, чтоб головы на смел приподнять, на тощем животе ползал, от черной работы глаз не отрывал, красоту чтоб даже не смел творить, не то, что людям показывать.
Перед глазами, как наяву возникла втоптанная в навоз скотного двора мешанина тонких прутиков. Во рту вдруг всплыл солоноватый вкус, будто это произошло только что. Варко даже машинально утер нос и глянул на свои руки, ожидая увидеть алые разводы. В тот раз жёсткая оплеуха в кровь разбила нос и губы, бросила навзничь, а хозяин, не удовлетворившись повергнутым наземь рабом, остервенело топтал созданное без его разрешения. А ведь корзина вышла удивительно хороша: такие любят брать рачительные хозяйки для домашней необходимости – и крепкая, и с узором необычным. Варко сам его придумал, а как плести на ежегодной ярмарке подсмотрел у приезжего умельца. Да, пожалуй, такое имело бы спрос, и могло здорово пополнить «вольную» кубышку. Вот только тайком такую поди сделай, не забавка детская, в лохмотья не спрячешь.
Варко тряхнул головой, гоня неприятные воспоминания. От них поедом ела досада: столько сноровки в руках, взгляд на красоту наметан, а страх держит, тисками в груди откликается.
– Ну, ты скоро там? – заканючила Альма. – Скукотища же смертная! А я тебе такое предложить хотела!.. – Варко заинтересованно посмотрел, но девочка демонстративно замолчала, оглядывая высокий забор из дикого камня.
Парнишка вздохнул и принялся ополаскивать